Китайские мемуары. 1921—1927 - [32]

Членами муниципалитета являлись здесь главным образом купцы, именно они держали в руках бразды правления. Многие из них были членами гоминьдана, и не случайно комитет этой партии помещался на самом бойком рыночном месте Сватоу.

Мы решили нанести визит в комитет гоминьдана, тем более что он должен был оказать нам содействие в дальнейшем путешествии. Это было 19 апреля 1922 г., в день, когда мне исполнилось 20 лет. Прошли целый ряд шумных торговых улочек и остановились у дверей дома, обвешанного голубыми и красными знаменами. Это комитет. Входим, поднимаемся по .обычной узкой лестнице. Навстречу нам выходят три почтенных старца. Это члены комитета. Знакомимся. Вручают мне свои визитные карточки. Начинается обычное в Китае чаепитие, церемония гостеприимства, такая же, как угощение чашечкой кофе в Европе.

Председатель комитета рассказал мне, что в Сватоу числилось в то время около тысячи членов гоминьдана, в большинстве своем торговцев, учителей и учащихся. Были и рабочие.

— У вас, вероятно, будет на этой неделе собрание, можно мне присутствовать? — спросил я.

— У нас собраний не бывает, а если бывают, то очень редко.

— Как же вы работаете, как информируете членов партии?

— Пишем им письма, печатаем объявления в газете...

— Ну а если какой-нибудь член партии не согласен с чем-нибудь, как же вопрос решается внутри партии?

Вопрос этот озадачил старика. Видно, что в его практике таких случаев не было.

— Члены партии,— отвечает он,— поддерживают нашу власть в городе. Если кто-либо против нашей власти, он не может быть членом партии.

— Скажите, чего хочет ваша партия?

— Мы против иностранцев, которые угнетают Китай, против господства милитаристов, мы за власть народа, за демократию.

Программа, как видно, имела самый общий декларативный характер.

— Ну а о Советской России вы слышали?

Старик оживился, глаза его засветились, и он высказал свое одобрительное- отношение к политике Советской России.

Я просил комитет оказать мне содействие в пешеходном путешествии до станции Шаогуань, откуда уже по железной дороге надо было проехать свыше 200 км до Кантона.

Мне выдали документ, в котором говорилось, что я «друг китайского народа», что меня сопровождают такие-то и нам необходимо оказывать содействие в пути. Кроме того, нас должен был сопровождать отряд солдат для охраны во время предстоявшего четырехдневного перехода из деревни Самэй до железной дороги.

Пароходишко в Самэй должен был отойти через неделю. Часть этого времени мы потратили на составление проекта программы и устава Социалистического союза молодежи, а также проектов решений по главным пунктам повестки дня съезда.

В небольшом Сватоу, в одной из гостиниц, расположенной по соседству с японским и французским консульствами, мы писали проект программы, в которой выносили смертный приговор иностранному империализму в Китае.

Работа нашей тройки протекала очень дружно и быстро, разногласий почти не было. Тут же мы втроем выработали проект устава Социалистического союза молодежи.

Назойливые сватоуские москиты, по-видимому, стали на сторону иностранного империализма и безбожно кусали нас во время наших дискуссий и совещаний. В результате наши лица, руки и ноги оказались в волдырях. Но все же проекты программы, устава и резолюций были готовы. На радостях я по-русски, Цюй Цюбо по-китайски, Чжан Тайлэй по-английски запели «Интернационал».

У нас осталось еще достаточно времени для ознакомления с жизнью города. Прежде всего мы встретились с редактором местной газеты. Он рассказал нам много интересного. Оказывается, как только они получили сообщение об антихристианском движении, в Сватоу немедленно организовался Антихристианский союз молодежи, объединивший большинство местных учащихся.

— Сватоуский клуб Христианского союза молодых людей до того опустел, что хоть закрывай,— смеясь, рассказывал редактор.— Хотим организовать Социалистический союз молодежи.

Он просил меня выступить с докладом о Советской России на специальном митинге. Условились пригласить на собрание представителей рабочих союзов, других общественных организаций, а также учащихся местной школы.

Выступил. Присутствующие очень интересовались Октябрьской революцией, жизнью и борьбой Советской России. Расспрашивали, каково положение рабочих, интересовались экономикой страны, советскими законами и т. д. Все выслушивалось с большим вниманием, несмотря на двойные переводы (с русского языка на пекинский диалект, с пекинского на южноки-гайский). Тут же было принято решение организовать Социалистический союз молодежи.

На следующий день ко мне пришла целая делегация учащихся. Просили сделать в школе доклад о социализме. На докладе присутствовал учитель. Учащиеся сидели с кисточками в руках, внимательно слу-пали и записывали.

Просто не верилось, что так далеко от Москвы, в 'ородке, где не всегда причаливают плывущие из Гонконга в Шанхай пароходы, молодежь так живо интересуется социализмом!

В Сватоу, как в калейдоскопе, отражалось все, что происходило в Китае. Вот на площади против храма, где всегда толпится много зевак и где торговки в замасленной одежде продают пирожки, сегодня царит особенное оживление. Проталкиваюсь сквозь толпу. Картина необычная. К столбу прикован человек. Сидит на корточках, голова опущена. Публика читает прибитое к столбу объявление. Спрашиваю, в чем дело. Прикованный к столбу уличен в краже. Он выведен «на общественное презрение» — для того чтобы каждый житель знал в лицо этого вора и помнил, что если он сам украдет, то очутится в таком же положении, у того же позорного столба.