Китайская грамота покойного дедушки - [20]

– Сударь, почто вы так не осторожны ко мне? – попытался протестовать Михаил.

– Осторожнее некуда! – отрезал Карпов. – Сбежишь еще без Сани, ищи тебя потом по всей Москве или по древнему Китаю. Кстати, учти, в этой прекрасной стране за кражу ноги отпиливают. Как минимум. За божественный панцирь могут и руки, и еще кое-что, а под конец – голову.

Баринов притих и смирно замер в тумане.

Несколько секунд спустя все четверо уже стояли в знакомом коридоре. Чак с радостным визгом и лаем кинулся к Маргоше и Ване, сбив с ног Баринова. Более привычный к подружкиной собаке Серега ловко уклонился и столкновения с сенбернаром избежал.

– Ну, чего делать-то будем? – спросил Карпов, не отрывая взгляда от Баринова. – Ни китаёзы из прошлого, ни Сани… Сколько они будут искать владельца панциря нервной древнекитайской Тортиллы – неизвестно. А что с этим делать? – он кивнул на Баринова.

Михаил молча поднялся, приняв максимально торжественный вид, приличествующий приговоренному к смертной казни боярину.

– Позвоним в полицию, пусть приезжают и забирают, – резонно ответил Ваня и погладил довольного Чака.

– А я бы подождала Саню, – возразила Маргоша. – Наверняка черепаха отправила их туда, куда нужно, и скоро вернет обратно. В конце концов, братику лишнее раскрытое убийство не помешает, – добавила она, скромно потупив глазки.

– Я не убивец! – завопил Баринов.

– Ладно, лишний раскрытый несчастный случай, – легко согласилась Маргоша. – Так что сидим и ждем.

– А если их неделю не будет? – вскинулся Карпов. – Мы что, тут поселимся?

– Тебя, Сереж, можем и отпустить, – мирно отозвалась Маргоша.

– Нет уж, я вас с этим типом не оставлю! – Серега враждебно покосился на Баринова. – Подождем.

Маргоша откровенно нервничала: Саня за компанию с Пи Ецом пропал, Баринов замкнулся в гордом молчании, а старый друг Серега, порывшись в баре Сабины, поднимал боевой дух выдержанным коньяком. Верный Ослик ИА, конечно, пытался утешить прекрасную переводчицу, но получалось у него это плохо. Чак, которому передалось настроение хозяйки, избрал «врагом номер один» Карпова (к которому, заметим, раньше был расположен) и бродил вокруг Сереги, нехорошо улыбаясь и порыкивая, что не добавляло позитива всем находившимся в квартире.

Может быть, поэтому появление уже знакомого серебристого тумана было воспринято присутствующими, как манна небесная, – с нескрываемым восторгом и аплодисментами. Впрочем, из магического облака вывалились только отважный майор, так и не снявший верного рогатого шлема, почтенный дагэ и старенький дедушка на кресле-качалке. Увидев Михаила, дедуля издал нечленораздельный вопль и, подскочив на кресле, с размаху огрел канадца тростью. После чего с кряхтеньем и оханьем схватился за поясницу и плюхнулся обратно на сидушку.

Добросердечные Маргоша и Ослик бросились к старичку. Иван Петрович всмотрелся в хлопочущую рыжеволосую красотку и, схватив ее за руку, воскликнул со слезами в голосе:

– Леночка! Милостив Господь! Никогда не думал, что мне такая радость на старости будет!

Ваня и Марго настороженно переглянулись: кажется, от черепашьих волшебств у дедули слегка поехала крыша.

– Вы что-то путаете, дедушка, – мягко произнес Ослик. – Девушку зовут Маргаритой. А Лена – это ее дочка. Девочке всего пять лет.

– Мил человек, да не беспокойся ты за меня, – отмахнулся старик. – Я умом не тронулся. И этому негодяю, – Иван Петрович ткнул изуродованным артритом пальцем в сторону притихшего Баринова, – еще добавки-то от меня прилетит. Сынок, – обернулся дед к бравому майору, – ты бы палочку мою обратно принес. Я еще воспитательный процесс не закончил.

Саня оторвался от мобильника и посмотрел на канадского китаиста с уважением.

– Копьецо вот могу одолжить, чтобы далеко не ходить. Очень хороший аргумент, я вам доложу. Только вы нам сначала объясните, с какой такой Леночкой вы мою сестру перепутали?

– Так сестренка-то твоя – вылитая женушка моя, Леночка. Я ее, на фронт уходя, чижолой оставил. Да больше и не довелось нам свидеться, потому что в 45-ом я раненый в плен попал, а потом, когда американцы наш лагерь освободили, – в Канаду уехал. Как ни пытался, так и не нашел: где она да что с ней и с ребеночком. Не знаю даже, выжили ли или в какой бомбежке погибли?

Брат и сестра Алексеевы переглянулись и разом уронили челюсти на пол.

– Нашу бабушку звали Леной, Еленой Васильевной, – осторожно заметил Саня. – Ее муж пропал без вести во время войны. И папу бабушка растила одна.

Иван Петрович трясущейся рукой полез за пазуху и вытащил бумажник, из которого извлек старую, пожелтевшую фотографию.

Маргоша и Саня наклонились над фоткой, с треском столкнулись лбами и хором ахнули:

– Бабуля!

После чего радостно бросились обнимать и целовать новообретенного деда.

Воссоединение счастливого семейства было прервано сработавшим в Маргошином мобильнике таймером.

– Боже мой! – ахнула переводчица. – Мне же за Леночкой нужно, в садик! Значит так, я мигом: одна нога здесь, другая – там. А вы не вздумайте расходиться. Да, – уже из дверей крикнула Марго, – если вдруг их черепашье величество заглянет, передайте ей от меня нежный поцелуй и большущее спасибо за волшебно найденного деда.