Китай управляемый - [104]
Мудрый правитель, по китайским представлениям, управляет миром посредством микропревращений – точнее, своего знания их как умения позволять свершаться благим тенденциям и пресекать зло еще до того, как оно проявится. Самое понятие благого правления в Китае обозначалось термином хуа. Речь идет об очень тонких и постепенных изменениях, непостижимых для тех, кто не имеет длительного опыта духовного просветления. Мудрец воздействует на мир, «как весеннее солнце растапливает лед». Его воздействие ощущается всегда, всюду и всеми, но проявляется и опознается лишь время от времени, и это становится в мире подлинным событием. Именно в этом смысле китайские учителя, начиная с Конфуция, утверждали, что простой народ непременно пойдет за мудрым государем, но не сможет понять его мудрости. А Лао-цзы утверждал даже, что люди вообще не замечают присутствия мудрого государя и считают его свершения собственной заслугой (что, разумеется, мудреца ничуть не огорчает).
Созерцание мира под знаком микропревращений предполагает одновременно способность некоего целостного, беспредельного или, как говорили в Китае, «великого» видения и видения точечного, обращенного к самой предельности опыта. В любом случае оно исключает фиксированность взгляда на отдельных привилегированных образах, «зрелищах» – возвышенных или, как в сегодняшней культуре, нарочито низменных. Китайская литература, как известно, не знает эпоса и, начиная с древнейших своих канонов, являет, в сущности, образы управленческой рутины, поток житейской trivia. В этом пункте конфуцианские каноны с их «срединностью в обыденном» сходятся с программой «Гуй Гу-цзы», требующей совершенно незаметно претворять стратегические планы. Следуя этой установке, китайцы, к частому удивлению европейцев, настаивают еще и на неоспоримой нравственной значимости любой мелочи жизни. Мы знаем теперь почему.
Разлагая или, вернее, растягивая все видимые превращения на долгий – в сущности, бесконечный – ряд микро-превращений, мы вписываем событие в один вечнодлящийся процесс, в сокровенный континуум вечнопреемственности. Еще одна классическая сентенция из «Книги Перемен» содержит максимально широкое определение связей между двумя разрядами превращений, постоянством и собственно событием:
«Отметить микропревращение – значит перейти к макропревращению. Длить его осуществление – значит все проницать. А его явление миру называется событием».
Возможность взаимного преобразования единичного явления, или происшествия, и преемственности процесса есть, пожалуй, важнейшая отличительная черта категории события, внутренне ему присущая. Одно сводится к другому не диалектическим путем и не по аналогии, а именно по пределу своего существования: В Одном (то есть также сплошном, непрерывном) Превращении (и хуа) мира, где превращение одной пылинки равнозначно мировой катастрофе, все подобно друг другу ровно в той мере, в какой уникально. И чем больше человек осознает свое ничтожество перед творческой мощью бытия, тем больше оснований он имеет считать себя великим благодаря своей сопричастности вселенскому танцу вещей. Таким он и предстает на старинных китайских пейзажах: песчинка мироздания, которая, однако, выступает внутренним фокусом композиции картины.
Способность проявить в своем восприятии всеобщую среду-событийность вещей, прояснить в своем опыте момент самоаффектации «животворения живого» как раз и дает мудрому правителю-стратегу способность «опережающего знания» – непостижимое для обыкновенных людей умение предвосхищать события. В китайских канонах это прото-бытие систематически обозначается с помощью определенного ряда понятий, которые указывают на разные аспекты события. Это неудивительно, ведь последнее не имеет субстанциальной идентичности. Таково понятие «семени» (цзин) вещей, «утонченного» или «великого» единства (мяо и, тай и), превосходящего формально-логическое единство, а также понятие «неисчислимо-малого» (вэй), знакомого нам по военному канону Китая. В «Книге Перемен» последний термин определяется как «мельчайший признак движения».
Важное место в этом ряду занимает понятие «импульса» (цзи), выступающее в словосочетаниях «жизненный импульс», «небесный импульс», «сокровенный импульс», «глубинный импульс». В «Книге Перемен» мудростью называется, помимо прочего, «знание импульса, „сбережение постоянства“. Этот термин обозначал также спусковой крючок арбалета и механические устройства вообще. Примечательное обстоятельство, поскольку речь идет об импульсе, который действует в пространстве жизненного трепета и, следовательно, некоего сопряжения сил, в бесконечно малом зазоре между покоем и движением. Недаром в древних текстах он взаимозаменяем с близким ему по звучанию и написанию знаком, который обозначает близость. По Чжуан-цзы, постичь истину Пути – значит пребывать „вблизи“ нее (или претворять в себя изначальный „импульс“ бытия). Тот же Чжуан-цзы часто говорит об „импульсе жизненной“ силы», но произносит гневную тираду против «механического сердца»
