Китай - [274]

Шижун и правда знал все в теории, но был удивлен, как трудно это воплотить на практике после стольких лет службы.

После того памятного разговора он почти каждый день тратил час-два на каллиграфию. Иногда он писал только один символ и размышлял над его значением. Довольно часто он переписывал какое-нибудь стихотворение, порой сочинял собственное, а затем пытался написать его с первого раза, не исправляя иероглифов. Иногда получалось так здорово, что он сам удивлялся. Но когда он показывал плоды своих усилий старику, господин Гу говорил лишь: «Лучше. Вы на верном пути, но еще далеко».

Однажды зимним днем, примерно через три года таких упражнений, Шижун признался своему наставнику:

– В последнее время я обратил внимание на кое-что, но не понимаю, что бы это значило.

– Расскажите.

– Я не знаю, как это описать. Чувство разобщения. Вещи, которые всегда были важны для меня, – мой ранг, честь моей семьи, даже мои предки – больше не кажутся такими уж важными. Ужасно, конечно, не заботиться о своих предках.

– С возрастом мы лучше осознаём, что жизненный поток шире, чем мы думали, – сказал господин Гу. – Это часть даосской практики. Наша личная жизнь занимает меньше места в нашем сознании.

– Даже правила Конфуция, по которым я пытался жить, уже не кажутся такими весомыми.

– Лично я считаю, что Конфуций важен для молодежи. Так они обретают моральные правила, без которых общество приходит в упадок. Молодым нужно во что-то верить. Если они не поверят в Конфуция, то выберут для себя худшее.

– Вы не считаете, что молодежь должна искать просветления?

– Главное, не переусердствовать, – весело ответил ученый. – Если они станут слишком просветленными, то перестанут работать. – Он улыбнулся. – Просветление для таких стариков, как мы.

В последующие месяцы каллиграфия Шижуна совершенствовалась, но вместе с тем росло ощущение отстраненности, и обычно это сопровождалось чувством умиротворения. Но он по-прежнему занимался поместьем, и мелочи жизни – вредный арендатор, протекающая крыша – раздражали так же, как и прежде.

Однако в течение последнего года Шижун стал подмечать дальнейшие изменения в себе, едва заметные, но все же. Он терял желание заниматься чем бы то ни было. Реже ходил в горы на рассвете. Учеба становилась все более бессистемной. Жаль, что нельзя было передать поместье сыну прямо сейчас.

В тот день Жухай с внуком не прибыли, но зато появились на следующий, в полдень. Жухай ехал на сильной лошади, а его сын – на крепкой малорослой лошадке, о которой позаботился конюх. Немногочисленные слуги знали Жухая с детства, а потому засыпали его приветствиями, прежде чем они втроем уселись обедать и Шижун получил возможность понаблюдать за своим внуком. Ему хотелось, чтобы внук ему понравился и чтобы он сам понравился внуку.

Надо сказать, мальчик оказался не совсем таким, как Шижун ожидал. Конечно, напомнил он себе, прошло несколько лет с их последней встречи и, естественно, ребенок сильно вырос. Все мужчины по материнской линии были крупными, так что неудивительно, что Баоюй вырастет здоровым парнем с плоским лицом. Но он был очень вежлив и учтив. Шижун был благодарен сыну за хорошее воспитание, пусть даже мальчик жадно проглотил еду.

Во время трапезы Шижун расспрашивал сына о жене и двух дочерях и взял с него обещание, что следующей весной вся семья приедет на Цинмин. Затем, чтобы вовлечь внука в беседу, Шижун спросил, как у него дела с учебой. Как далеко он продвинулся с конфуцианскими канонами?

– Все в порядке, – ответил за сына Жухай, возможно слишком быстро, а потом добавил: – А еще у него хорошие способности к математике.

– А-а-а, – немного рассеянно протянул Шижун. – Рад это слышать.

Он ободряюще кивнул мальчику. Если до сих пор Шижун был немного озадачен поведением внука, то случившееся после обеда совершенно сбило его с толку. Они собирались подняться на холм, чтобы посетить могилы предков, и тут Баоюй внезапно разлегся во дворе и предложил дедушке встать ему на живот.

– Чего он хочет? – в недоумении спросил Шижун у Жухая.

– Он хочет, чтобы ты встал ему на живот, – с улыбкой ответил сын. – Он всех просит это сделать.

– Дедушка может даже попрыгать! – гордо воскликнул мальчик.

– Конечно, я не стану ничего такого делать. Скажи, чтобы он немедленно поднимался! – рассердился Шижун.

– Все в порядке, отец, – произнес Жухай. – Он просто хочет произвести на тебя впечатление своей выносливостью.

Шижуну показалось, что и Жухай, и внук потеряли рассудок. Так ли нужно проявлять уважение к деду?!

– Он может лежать хоть весь день, – процедил Шижун. – У меня есть дела поважнее, чем прыгать у него на животе. – Он крепко взял сына за руку и повел прочь со двора.

Если мальчик и расстроился, то виду не показал. Он просто вскочил и побежал за ними.

– Все в порядке, отец, – сказал Жухай. – Помнишь высказывание: в сильном теле – сильный дух?

– Ему нужны упражнения в боевых искусствах, – сухо ответил Шижун.

День выдался прекрасный. С кладбища открывался великолепный вид на долину.

– Ты уже бывал здесь раньше, – напомнил Шижун внуку, на лице которого читались сомнения.

– Он забыл, – сказал Жухай.