Китай. Полная история Поднебесной - [131]

Престарелый император Гао-цзун, последний год правления которого принес столько бед, отрекся от престола в 1796 году, поскольку считал несправедливым занимать трон дольше, чем его знаменитый дед. Одним из самых неприятных его «подарков» наследнику была коррупция, при попустительстве любимого министра императора Го-чена пронизавшая весь чиновничий аппарат. Не исчезла она и при следующих двух Сынах Неба — Жэнь-цзуне (1796–1820) и Сюань-цзуне (1821–1850). При Сюань-цзуне Высший секретариат был заменен Высшим советом, и в правительство вернулось единство — отчасти благодаря деятельности первого министра, убежденного сторонника конфуцианства по имени Цао Чжен-юнь, — хотя за это пришлось расплачиваться некоторой инертностью. Так, например, Цао посоветовал императору не беспокоить себя проблемами, изложенными в многочисленных докладах, направленных на его имя, а сосредоточиться на орфографических и стилистических ошибках, должным образом наказывая тех, кто их совершает.

Неудивительно, что при таком подходе власть постепенно выскальзывала из рук центрального правительства. Этот процесс ускорился благодаря коммерциализации общественной жизни, а также приватизации. Тем не менее определяющим элементом китайской истории этого периода был «прядильщик снов и предвестник ночных кошмаров» — опий.

ГЛАВА 26 Цин: Опиумные войны и тайпины

В последние десятилетия XVIII века и в начале XIX века главными китайскими портами, через которые осуществлялась торговля с Западом, были Макао, где уже давно господствовали португальцы, и Кантон, где монополией обладала британская Ост-Индская компания, основа лондонского Сити и инструмент английского господства в Индии. Торговля с Кантоном выглядела своеобразно. Назначенный императором мандарин, начальник морской таможни, которого европейцы называли «хоппо», выдавал лицензии китайским купцам — каждого из них в отдельности называли «хон», а гильдию этих купцов — «Гунхан». Иностранные торговцы могли вести дела только с ними и не имели права напрямую обращаться к «хоппо». Поскольку последний отправлял императору большую часть таможенных пошлин, ссориться было невыгодно никому.

Гильдия китайских купцов продавала Ост-Индской компании шелк и чай, которые наполовину оплачивались импортом текстиля, а наполовину — поскольку импортных товаров не хватало — американскими серебряными монетами. Китайские коммерсанты стонали от поборов чиновников, которые не упускали ни единой возможности набить карманы; гильдия даже создала специальный фонд для защиты своих членов. Центральное правительство быстро слабело, высокие должности покупались за мешок жемчуга, местные налоги разворовывались, экономика находилась в отчаянном положении из-за мятежа «Общества Белого лотоса», произвола «триад», прибрежного пиратства и большого наводнения, вызванного разливом Хуанхэ, — в этих условиях Пекин требовал все больше денег от гильдии и отдельных купцов, поскольку торговля с Западом процветала. Самым ходовым товаром был чай.

Но этот бум международной торговли — усиленный американцами, первое судно которых прибыло в Кантон в 1785 году, — привел к серьезному дисбалансу. Его не мог выправить импорт индийского хлопка и разнообразных предметов, например музыкальных шкатулок, которые со временем научились копировать в Кантоне. Проблему решил ввоз опия. После 1819 года торговля этим наркотиком переживала такой подъем, что если в период с 1800 по 1810 год экспорт Китая превышал импорт на двадцать шесть миллионов долларов, то с 1828 по 1836 год уже импорт превысил экспорт на тридцать шесть миллионов долларов.

Опий использовался в качестве лекарственного средства еще в эпоху Тан, но, после того как в 1620 году этот наркотик завезли на юго-восточное побережья жители Тайваня, он впал в немилость, и в 1729 году правительство династии Цин его запретило. Никто не может объяснить, каким образом к опию, несмотря на запрет, пристрастилась практически вся страна. Продавали его нелегально, что способствовало распространению контрабанды. На первом этапе каналом ввоза опия в страну стал Макао, но в 1831 году Ост-Индская компания согласилась поставлять опий из Индии, где выращивалась большая его часть, в Кантон, и именно этот порт стал играть главную роль в импорте наркотика. Через несколько лет английское правительство лишило Ост-Индскую компанию монополии на торговлю в Кантоне, открыв в город свободный доступ для всех желающих, и опий буквально наводнил страну. При помощи оружия и подкупа драгоценный груз перевозили вверх по реке, где его распространением занимались гангстеры и «триады», а хорошо вооруженные клиперы доктора Джардина, игравшего ключевую роль в торговле с Индией, развозили товар по всему юго-восточному побережью; существовали и другие каналы поставки опия в страну.

К тому времени продажа опия заняла важное место в британской экономике: опий выгодно сбывался в Кантоне, а вырученные деньги вкладывались в прибыльные поставки чая на Запад, что позволяло финансировать дальнейшую колонизацию Индии. Запрет на торговлю опием не только стал причиной невиданного роста коррупции, этой неизменной спутницы контрабанды, но и указал британцам на многочисленные ограничения на легальную торговлю как в Кантоне, так и на всем побережье. Эти запреты закрывали огромный внутренний рынок Китая для производителей Манчестера и Ливерпуля, голоса которых были хорошо различимы в хоре защитников боевого девиза той эпохи — принципа свободы торговли. Поскольку посольство Макартни, а затем еще одна миссия, которую возглавлял Армхерст, не смогли получить торговые концессии, мысли англичан обратились к войне, которую, как заявила специальная парламентская комиссия, можно выиграть без особого труда, а затем «построить взаимоотношения с Китаем на рациональной основе».