Китай: краткая история культуры - [21]

а все остальные звезды оборачиваются вокруг нее". Конфуцианство, хотя и унаследовало эти легистские идеи, став ортодоксальным учением, утвержденным императорской властью, не стало с усердием преследовать инакомыслие, как это везде делали доминирующие идеологии. Оно довольствовалось монополией на официальные посты и считало себя изысканным совершенством. Быть ученым значило быть конфуцианцем. Память о других школах постепенно исчезла. Даосизм стал религией необразованных классов, терпимо презираемых конфуцианской элитой. Конфуцианская литература была возведена в ранг священной и стала основой всего образования и общественных правил. Ортодоксальное конфуцианство вернулось к учению Мэн-цзы, согласно которому природа человека добра и впадает в зло только из-за отсутствия наставления. Эта концепция человеческой природы окрасила всю организацию китайского общества. Государство открыто основывалось на нравственном авторитете, а не на военной силе или юридических акциях. Последующие династии не отрицали, что взошли на трон благодаря "небесному мандату", который будет отобран, если их добродетель падет. Раз человеку, поскольку по природе он добр, требуется лишь наставление, чтобы он мог стать добродетельным, то образование и воспитание молодежи на соответствующих принципах поведения - конфуцианской доктрине - стало первостепенным долгом ученых и родителей. Уголовные наказания, жестокие законы, унаследованные от легистской школы, подходили только для невежественных и необученных. Ученые, унаследовавшие привилегии, в свое время принадлежавшие аристократии, не могли подвергаться такому бесчестью. Так в китайском обществе возникло любопытное противоречие: существовало государство, основанное на силе нравственного авторитета, почитающее знание больше благородного рождения и богатства и управляющееся классом ученых, а не с помощью военной силы и полицейской машины. С другой стороны, существовала юридическая система, применявшаяся к низшим и невежественным слоям как единственное средство устрашения, которая поддерживалась жестокими и варварскими наказаниями. Справедливость и гуманность, конфуцианские идеи были видны только в теории управления, но не наблюдались в судах. Сила и жестокость, отсутствовавшие в теории управления, были основой юридической системы. Теория управления вышла из конфуцианской школы, практика же унаследовала многое от легистов. Таков был итог соперничества "ста школ". ПРИМЕЧАНИЯ 1 Хань Фэй-цзы, один из самых известных легистов, был учеником Сюнь-цзы. 2 Согласно другой версии, во время запрета он спрятал свои книги, но позднее на развалинах дома нашел лишь фрагмент в двадцать девять глав. Этот текст появился при ханьском Вэнь-ди (179-157 до н. э.). 3 Идея "деградации" даосизма из философии в религию отвергнута современной наукой. Даосская философия всегда имела религиозный характер и была частью постепенно формировавшейся даосской религии. - Прим. ред. 4 Эта фраза, согласно традиции, свидетельствует, что автором "Чуньцю" был сам Конфуций. Однако, она может быть более поздней вставкой. 5 Обозначение раннего средневековья (V-X века) в англосаксонской историографии. - Прим. ред. 6 Обычно этих мыслителей принято относить не к моистам, а к "школе имен" (мин цзя). - Прим. ред. 7 Ху Ши. Становление логического метода в Древнем Китае. Лондон, 1922. 8 Цзе, последний правитель Ся, по традиции считался одним из двух архитиранов вместе с Чжоу Синем. Они неизменно олицетворяли само зло в противоположность Тану-победителю, основателю Шан, и Вэнь-вану с У-ваном, основателям Чжоу, идеальным правителям "золотого века".

Глава V. Искусство Шан и Чжоу

По сравнению с обширным наследием, оставленным нам древними цивилизациями Египта и Западной Азии, от раннекитайской до наших дней дошло немного материальных свидетельств культуры и достижений. Нет китайских сфинксов, и пока не открыто место, находки в котором можно было бы сравнить со сделанными в Уре или Ниневии . Несмотря на такую скудость археологических данных, очевидно, что шанская культура II тысячелетия до н. э. была относительно развитой и уже имела долгую историю. Надписи на гадательных костях и бронзовых сосудах, хотя и архаичные, являются прародителями современного китайского идеографического письма и большей частью понятны ученым. Шанское письмо уже прошло этап рисуночного. Набор слов был по-прежнему ограниченным, иероглифы еще не были дифференцированы и усовершенствованы, чтобы передавать более тонкие смысловые оттенки, однако, это все-таки уже идеографическое, а не пиктографическое письмо, и достигнуть этого уровня оно могло только в результате долгого периода развития. Насколько продолжителен был этот период, где возникла письменность и как развивалась на начальном этапе - на эти вопросы пока ответить нельзя. Стоянка Аньян, относящаяся к самому концу шанского периода, не ранее 1100 года до н. э., является единственной, которая достаточно полно исследована научно. Археология открыла шанскую культуру конца ее существования, когда та достигла уже достаточно высокой ступени развития. Начало этой цивилизации, место ее возникновения, промежуточные ступени роста - все это до сих пор неразрешенные проблемы, ждущие открытий и раскопок более ранних, чем Аньян, стоянок. В 1956 году рабочие, строя новый жилой район за пределами древнего города Чжэнчжоу, провинция Хэнань, обнаружили новую и более раннюю, чем Аньян, стоянку, ныне сохраняемую для будущих раскопок как археологический парк. Предварительные исследования показывают, что здесь находилась столица шанского государства за два или три века до Аньяна. Несколько извлеченных бронзовых сосудов демонстрируют схожий стиль украшения и менее развитую по сравнению с обнаруженными в Аньяне технику. У всех найденных в Чжэнчжоу изделий плоское дно. Гадательные кости также были найдены, но лишь на немногих есть надписи. Географические черты региона, где складывалась раннекитайская цивилизация, обусловливают случайность таких находок. Древние китайцы жили не на границе пустыни, а на плодородных аллювиальных землях, подверженных наводнениям и постоянно возделываемых на протяжении последних трех тысячелетий. Поэтому их города и захоронения не остались нетронутыми или погребенными под песками, как в Египте и Месопотамии. Древние китайские поселения перепахивались, затапливались, снова перепахивались, и поэтому они скрыты под глубоким слоем ила, нанесенным наводнениями. Только эрозия речного берега, оползни или другие подобные явления могут случайно открыть эти давно позабытые места, ибо у древних китайцев не было монументальных строений из камня или кирпича, которые могли бы указать путь к раскопкам. Здания они строили из дерева или необожженных кирпичей - из материалов, исчезающих бесследно. Записи делались на деревянных дощечках, также канувших в небытие, и остается мало надежды на то, что в ходе будущих открытий будут обнаружены сколько-нибудь значительные надписи, относящиеся к этой древней эпохе. Почти единственными материалами, сохранившимися с той поры, являются гадательные кости (не всегда с надписями), украшенные резьбой оленьи рога, керамические и бронзовые сосуды (на некоторых из них есть короткие записи). Гадательные кости, а также панцири черепах использовались для гадания, позднее на них иногда выцарапывались вопросы к оракулу (то есть к духу предков) и полученный ответ. Эти сведения косвенно помогли установить имена и последовательность шанских правителей и представляют собой ценный материал для изучения ранней формы и значения идеограмм. После использования совершался ритуал погребения костей, возможно, для того, чтобы "успокоить" оракула, поэтому весьма вероятно, что будут открыты более ранние и более богатые захоронения. Гадательные кости, какой бы интерес они ни представляли для ученых и историков, едва ли можно назвать произведениями искусства, ибо они не были украшены ни резьбой, ни отделкой и предназначались исключительно для ритуальных целей. Об искусстве периодов Шан и Чжоу известно благодаря сохранившимся керамике, бронзовым сосудам, изделиям из яшмы и украшенным резьбой предметам, включая оленьи рога, слоновые кости и каменные скульптуры. Ввиду того, что происхождение этих вещей зачастую неизвестно, время их изготовления остается предметом споров, за исключением тех редких случаев, когда есть надписи. Раскопки шанского города в Аньяне дали огромные количество бронзовых, глиняных и резных предметов, несомненно, относящихся к периоду Шан и представляющих 1100 год до н. э. Эти открытия, а особенно сделанные при раскопках захоронений шанских правителей, заставили переоценить устоявшиеся взгляды относительно датировки древней бронзы и превалировавших в тот или иной период стилей. Сейчас ясно, что шанцы преуспели в отливке украшенных бронзовых сосудов и что самые замечательные образцы этого искусства, которые считались более поздними, скорее принадлежат эпохе Шан, чем Чжоу. Бронзовые сосуды и символические предметы из яшмы, составляющие две самые важные категории сохранившихся произведений искусства, создавались для ритуальных целей и использовались во время обрядов поклонения предкам и связанных с ним культов. Их почитали как священные и тщательно сохраняли. Поэтому вполне возможно, что декоративные мотивы, которыми украшались эти драгоценные сосуды, имели религиозный смысл и не были всего лишь художественной выдумкой создававших их мастеров. К счастью, такое внимание к ритуальному значению украшений не помешало древним художникам создать бронзу необыкновенной красоты, искусно, но вместе с тем впечатляюще орнаментированную, чье эстетическое впечатление, оказываемое на современных знатоков, так же велико, как и восхищение и благоговение, вызываемые у древних ее сакральным смыслом. Хотя появление бронзы в какой-то период между Яншао и Аньяном (1100 год до н. э.) должно было быть следствием контактов с цивилизацией более высокого уровня, ничто не говорит о чужом источнике декоративных украшений на бронзе раннего периода. Форма этих сосудов была традиционной, они отливались по глиняным слепкам, о чем ясно свидетельствуют найденные в Аньяне керамические изделия. Останки скелетов, обнаруженных в стоянках Яншао, показывают, что эти люди были предками северных китайцев последующих эпох, и хотя сегодня связь между культурой Яншао и шанским периодом наблюдается лишь в особой форме треножника (ли), дальнейшие раскопки могут подтвердить непрерывное развитие, в котором появление бронзы было важным этапом. Стиль украшения самой ранней бронзы присутствует и на керамике Аньяна, и на различных небольших предметах из кости, камня, бронзы и оленьих рогов. Эти украшения представляют собой комбинацию геометрических рисунков, спиралей, квадратов, треугольников вместе с зооморфическими формами, более или менее стилизованными и часто смешанными с геометрическими фигурами. На фрагментах керамики геометрический рисунок из треугольников на самом деле представляет собой изображение цикад, которые ранним летом наполняют воздух веселыми свистящими трелями. Цикада олицетворяла собой весну, и листообразная форма насекомого благодаря простой ассоциации вела к преображению рисунка в пальмовый лист с символом цикады, в котором она сама, представленная в виде треугольника, становилась центром картины. Мраморные головы животных и бронзовый наконечник жезла также представляли собой образцы такого искусства, в которых зооморфный характер проявляется более ярко. Изображение головы быка еще не достигло степени геометрического формализма, преобладающего в бронзовых предметах. Здесь только расположение геометрических рисунков, как и сами рога, позволяют предположить, что это голова животного. На обоих предметах, как и на керамике, геометрические рисунки сходны с некоторыми богато украшенными изделиями из бронзы, на которых узнаваемы два хорошо известных образа: "лэй вэнь", символ грома, или греческий меандр, и "символ облака" (или "облачный орнамент") с направленными вверх завитушками. Меандр, более известный Западу по греческой керамике, характерен для древнего искусства всех концов света и не может считаться доказательством связей между Китаем и Левантом в доисторические времена. В Китае он часто называется символом грома, ибо, как и "облачный орнамент", с которым часто связан, образует "фон" для дракона, духа дождя. Одним из самых распространенных изображений на ранней бронзе является "тао те", исполинская голова (причем нижняя челюсть обычно отсутствует) с большими выдающимися глазами. Частота возникновения этого монстра на бронзовых сосудах и других древних предметах свидетельствует о том, что он занимал значительное место в мифологии китайцев того времени. Однако, при отсутствии старых письменных источников довольно сложно определить, что же он должен был изображать. Существует много точек зрения на этот счет, но самая верная, пожалуй, та, которая рассматривает "тао те" как дракона в его разрушительной ипостаси. Дракон у древних китайцев был духом дождя. В отличие от западного чудовища, китайский "лун" не был враждебным людям злым созданием, а даровал дождь, собирал облака, приносил долгожданную влагу и управлял руслами рек. Таким образом, утвердившееся слово "дракон" в принципе не передает понятие "лун" китайской мифологии. Для европейца дракон инстинктивно связывается со злом и отважным рыцарем, отправляющимся спасать возлюбленную. Для китайца же, наоборот, дракон - податель дождя, представляющий собой благотворную силу природы. Тем не менее, климат северного Китая с его внезапными и резкими температурными перепадами, его разрушительными наводнениями и длительными