Kiss. Демон снимает маску - [48]
Проведя какое‑то время в Калифорнии, я начал немного отвлекаться от мира рок-н-ролла. И хотя я всегда любил кино и интересовался этой областью, я все же оставался парнем из группы. Я понятия не имел, как пробраться в мир кинематографа, кто руководит студиями и какова их структура. Но я начал погружаться в эту сферу — в основном благодаря Шер, которая тогда еще не была кинозвездой, но старалась прорваться в кино. У нее была своя телевизионная программа, которую она сначала делала вместе с Сонни, а потом и одна, и в Лас-Вегасе она организовывала громкие шоу. В тот момент она была, пожалуй, самой крупной звездой в стране или, по крайней мере, гарантом того, что журналы с ее фотографией на обложке будут распроданы.
Когда мы ходили на вечеринки, я наблюдал за тем, как звезды общаются друг с другом. Я заметил, насколько сердечно Шер разговаривает с людьми, хотя впоследствии она могла признаться, что даже не знает, кто это был. Мне это казалось странным, потому что в группе я привык совершенно к другому: если ко мне кто‑то подходил и говорил: «Здравствуй, рад тебя снова видеть», я отвечал со всей честностью: «Прости, но я не помню, чтобы мы встречались. Ты кто?»
К Лос-Анджелесу я привык не сразу, и не только из‑за сюрреалистичного ощущения, что вокруг сплошные знаменитости, которые общаются между собой как самые обычные люди, но и потому, что там я должен был играть по другим правилам.
Выяснение отношений, которое произошло у нас с Шер после концерта he ubes, повторялось снова и снова. Мы говорили о ее чувствах, о том, что она в них не уверена, и так далее. Для меня подобные разговоры были китайской грамотой. Я никогда не смотрел мыльных опер — отчасти потому, что совершенно не понимал, почему там все так несчастны. В этих сериалах все красивы. Все богаты. Все здоровы и молоды. И все несчастны. Распутные персонажи страдают и мучаются, поскольку не могут удовлетворить свои естественные желания. Другие же говорят о своих глубоких чувствах, нуждах и приоритетах. А в результате все равно распутничают. Мне их проблемы казались абсолютным абсурдом. И вдруг они вошли в мою собственную жизнь. Шер говорила мне: «Вот что я чувствую, и вот что это значит, — и спрашивала меня: — Что ты хотел этим сказать? Что чувствуешь ты?» Я совершенно не умел говорить о таких вещах. Меня непрестанно мучил вопрос: зачем вообще об этом говорить? Если хочешь быть со мной, будь. Не хочешь быть со мной, не надо. Все просто, и не надо никаких слов.
Ко мне впервые в жизни относились подобным образом. Большинство девушек, с которыми я раньше встречался, не очень‑то умели разговаривать, а может, просто не хотели напрягать извилины. Они наслаждались возможностью проводить со мной время, будь то в гримерке или в гостиничном номере. Конечно, кого‑то из них я видел неоднократно, но в целом наши отношения основывались исключительно на сексе. Однако в Шер я нашел человека, который мог отстоять свою позицию в разговоре, который испытывал определенные чувства и обо всем имел свое мнение.
Так, у Шер было свое мнение и относительно женщин, с которыми я встречался до нее. Не могу сказать, что она ревновала, это будет не совсем верно. Ведь я был признанной рок-звездой и к тому же имел репутацию бабника. Как я уже говорил, расслабляться на гастролях я мог только с помощью секса,
ведь я не пил и не принимал наркотики. Что немного зацепило Шер, так это фотографии. Начиная с 1976 года или около того я стал фотографировать девочек, с которыми проводил время, а иногда и снимал их на видео. Я не проводил съемку без ведома и согласия девушек, но на самом деле большинство из них было в восторге, что их снимают. Это было мое хобби — я делал это отчасти ради интереса, а отчасти — ради составления своего рода документации. Девушек было так много — до встречи с Шер их накопилось уже несколько тысяч. В какой‑то момент я рассказал Шер о фотографиях. Я не собирался исповедоваться, потому что не считал себя виноватым. Я просто хотел, чтобы она все знала. Шер была в шоке. Она не могла понять, зачем мне нужны эти фотографии. А мне казалось, что мое увлечение не порочнее любых других гастрольных выходок — алкоголя, наркотиков и прочего. Фактически такое поведение гораздо более нормально и никому не причиняет вреда.
Политика в наших разговорах тоже затрагивалась нередко, хотя это была политика в стиле звезд. Помню, однажды я сидел в комнате с кучей народа, друзьями Шер, и мы смотрели ролики по телевизору, в которых показывали бедных африканских детей. Люди становились все грустнее и грустнее, пока наконец кто‑то не произнес: «Ну все, этого ребенка я усыновляю». Ему вторил другой: «Да, и я тоже». Будто «Магазин на диване» по продаже детей. Я не знал, как реагировать. В сущности, импульс благородный: захотелось сделать кому‑то что‑то хорошее. И при этом звезды не собирали пресс-конференции, чтобы объявить: «Дамы и господа, я только что пожертвовал деньги на благотворительность». Но было странно думать, что они открывают для себя мир именно таким образом, что они узнают о существовании бедных по телевизору. И дико выглядело, что они собираются помочь детям, просто набрав номер телефона и оставив заявку.
В этом сборнике собраны воспоминания тех, чье детство пришлось на годы войны. Маленькие помнят отдельные картинки: подвалы бомбоубежищ, грохот взрывов, длинную дорогу в эвакуацию, жизнь в городах где хозяйничал враг, грузовики с людьми, которых везли на расстрел. А подростки помнят еще и тяжкий труд, который выпал на их долю. И красной нитью сквозь все воспоминания проходит чувство голода. А 9 мая, этот счастливый день, запомнился тем, как рыдали женщины, оплакивая тех, кто уже не вернётся.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.