Кирза и лира - [22]
Не будем о грустном, повернёмся к ожидающим радостям… Мы в армии… В армии! Вернее перед ней, в бане.
Нас здесь действительно ждут. Военнослужащие, некоторые в белых халатах (санитары или санинструкторы, не знаю ещё как правильно), стоят в некотором отдалении друг от друга. Около каждого из них груды мешков, больших узлов, навалены какие-то огромные свертки. Они издали, скептически, молча и с большим интересом рассматривают нас, изучают, как макак в зоопарке. Экипировка — наша одежда, им явно не нравится. Это заметно. И вообще, на нас здесь смотрят, как на младшего брата неожиданно накакавшего в штаны: нате вам мол — приехали, засранцы, возись теперь с ними! Появившийся из дверей мужского банного отделения щеголеватого вида старшина вовремя прерывает эту немую сцену.
— Та-а-к, приехали. — Одного за другим, внимательно оглядывает всех. — Краса-авцы-Ы! — Коротко хохотнув, восхищенно замечает он с ударением на последнем слоге. Повернувшись к солдатам, спрашивает: — По-моему, таких еще не было, а?
— Как же, не было, та-ащ старшина? Последнее время вот только такие уроды и приезжают, — с сильной долей общего разочарования не соглашаются его помощники.
— Но-но, разговорчики мне… понимаешь. И не уроды, а защ-щитнички, — вступается за нас старшина. — Что-то вы быстро забыли, какими сами сюда в прошлом году приехали, а?.. — помощники недовольно отворачиваются, прячут глаза. — То-то!
Ага, порадовались мы поддержке, нечем поживиться, да? Вот вам! Не будете нос задирать.
— Ну, что ж, — ставит точку старшина, — тогда начнем-с, пожалуй. Докладываю порядок ваших действий, товарищи бойцы: по одному проходим сюда…сюда и сюда. — Широким жестом показывает маршрут нашего будущего продвижения по запутанным банным просторам. — Вот здесь оставляете все свои тр-ряпки, — брезгливо морщится. — Если кому-то нужно будет что-то из своих вещей отправить домой, — тут же сам себя перебивает, — пожалуй, отправлять тут я вижу и нечего. И хорошо! Так, дальше. Го-олые-с! — поднимает палец вверх, — голые, идете к Мамедову и его команде, — делает выразительную паузу. Мы между собой удивленно переглядываемся «за каким… это, к какому-то Мамедову?» Старшина, ухмыляясь, довольный эффектом, успокаивает, — они вам сделают соответствующие стандартные прически… на голове! Потом идете к санинструкторам — там совсем просто. Потом в моечное отделение, на помывку-с. А уж потом одеваться… И домой, спать.
— Обратно?
— Мы?
— Домой?!
— Все?
— Ага, щас. Ишь, вы какие шустрые, а! Все! — Радостно хохочет старшина, переглядываясь со своими помощниками. Те тоже очень радостные, прямо покатываются, за животы хватаясь. — Через три-и года домой поедете… Через три! — хохочет старшина. — Запомнили? Не раньше! — мгновенно стерев с лица радостную мину, серьёзно добавляет. — А кто и позже. Здесь, кто — как, сынки. — Многозначительно добавляет. — Армия.
— Как это?
— А так это! — старшина ярко и артистично изобразил вытянутыми губами и ртом вульгарные чвякающие и сосущие звуки. — Как у быка «титьку» сосут, знаете? — спрашивает, победно оглядывая зрительскую аудиторию. — Так вот. Понятно?
— Уууу!
— То-то. — Удовлетворенно подводит черту старшина. — А спать поедем домой, в полк значит. Понятно? Там теперь ваш дом.
— Угу-у!
— Не угу, а так точно. — Старшина сурово оглядывает угукающую гвардию, щурит один глаз, с оптимизмом заявляет, себе видимо. — Но ничего, это отработаем. Время — море: вагон и малая тележка. Три года! Научимся. От зубов отскакивать будет. Кор-роче, — старшина начальственно привстаёт на цыпочки, — на все про все один час. Во-пр-росы? — и, ни секундой позже, сам себе отвечает: — Нет в ар-рмии вопр-росов. Значит, впер-ред, товарищи вновь прибывшие.
Из всей пламенной и яркой речи старшины мне очень понравились только три вещи: мыться, одеваться и спать. Еще бы про что-нибудь пожрать сказал — вообще была бы лафа!
Армейская же форма манила… притягивала, словно магнит. Я так долго в тайне ждал этого радостного момента, я столько раз в своих мечтах примерял военную форму, столько раз представлял себя в солдатской военной форме, обязательно с медалями, в фуражке набекрень, как на том плакате в военкомате. Идешь по школе такой стройный, подтянутый, независимый. На учителей не смотришь… Дома… в клубе… все девчонки — падают. Здо-орово!
Вон, как хорошо форма сидит на солдатах… Такие все ладные, аккуратные, грудь колесом. И я скоро таким буду — надо только быстренько-быстренько пройти этих «мамедовых», да каких-то «санитарков, звать тамарков», и помыться, погреться в смысле.
— Ну, не толкайся, ты чё? Торопишься, как голый к девке в кровать! — охлаждает мой пыл Серый, и заинтересованно спрашивает, — ты в какую баню пойдешь? — и видя, что я не понимаю его, отвечает. — Я, например, только в женскую. — Поясняет: — Никогда не был в женской бане. Надо же посмотреть, как у них там всё устроено… — и добавляет мечтательно: — Может, кто и остался там. Да, ты? — И, выпучив глаза, весело ржет, как застоявшийся жеребец. — Й-и-и-а-а-а! Бабу хочу-у!
Ха, чего орать, открыл Америку, тут все такие, все «хочут», все в том направлении готовы землю копытить. Ржём уже вместе. Сначала дуэтом, потом к нам присоединились и другие. На наш «конячий» призывный крик, выскочил почему-то старшина, интересно, в каком это качестве?.. Нет, он не присоединился к нашему ору, наоборот, он его оборвал: «Эт-та что такое? Ну-ка, прекр-ратили, немедленно, жеребцы, тут мне понимаешь! Это не конюшня вам здесь! Не забывайтесь! Не дома!». Безжалостно душит песню на взлете. Ладно, переглядываясь, молча решаем: мы потом доорём. Что нам еще здесь делать?..
Удивительная, но реальная история событий произошла в жизни военного оркестра.Музыканты, как известно, народ особенный. Военные музыканты в первую голову. А какую музыку они исполняют, какие марши играю! Как шутят! Как хохмят! Как влюбляются Именно так всё и произошло в одном обычном военном оркестре. Американка Гейл Маккинли, лейтенант и дирижёр, появилась в оркестре неожиданно и почти без особого интереса к российской маршевой музыке, к исполнителям, но… Услышала российские марши, безоговорочно влюбилась в музыку и исполнение, и сама, не подозревая ещё, влюбилась в одного из музыкантов — прапорщика, но, главное, она увидела композиторский талант у пианиста Саньки Смирнова, музыканта-срочника.
Узнав о том, что у одного из советников депутата Госдумы есть коллекция дорогих художественных полотен, вор в законе, смотрящий, Владимир Петрович, даёт своим помощникам задание отобрать её. Советника депутата похищают, за большие деньги из тюрьмы доставляют специалиста «медвежатника», отбывающего серьёзный тюремный срок. «Бойцы» Владимира Петровича проникают на территорию коттеджа советника, картины увозят. Оставшийся в живых охранник, не может объяснить, почему он открыл ворота, и что было за «пятно», которое въехало или вошло на территорию.
«Время «Ч», или Хроника сбитого предпринимателя» — это масштабная картина мятежной и темной страницы в нашей истории — периода так называемой «перестройки». На фоне глобальных разрушительных процессов разворачивается непростая судьба обыкновенного советского человека, инженера, безоглядно включившегося в перестроечные процессы. В романе точно и проникновенно передана атмосфера этого периода, описаны метания предпринимателя, взлеты и жестокие падения, любовные перипетии, сомнения, его отчаянная попытка сохранить честь и достоинство в беспринципном и жестоком мире.
Новая книга Владислава Вишневского «Вдохновение» – это необыкновенная история о группе молодых, безумно талантливых, но никому не известных музыкантов из провинциального поселка Волобуевск. Однажды музыкантам выпадает уникальный шанс заявить о себе – принять участие во всероссийском джазовом музыкальном конкурсе, объявленном неким австралийским миллиардером. Именно с этого момента жизнь каждого из них – не только музыкантов, но и австралийского миллиардера – кардинально изменилась и наполнилась новыми впечатлениями, любовью, неожиданными взлетами и падениями.Автор повести "Вдохновение" Владислав Вишневский – известный писатель и сценарист, автор десятка книг, в том числе экранизированного романа «Национальное достояние», сериал по которому вышел на экраны российского телевидения в 2006 году.
О том, как в наши дни, в России, в городе Москве, выброшенный из привычной деловой и социальной среды человек, мужчина 45–50 лет, с хорошим образованием, проходит через ряд необычных для себя обстоятельств: приобретает друзей, поддержку олигарха, становится «опекуном» (по роману – телохранителем мальчугана, у которого «папа сидит на нефтяной задвижке»). «Поднимает» богом и людьми забытую свою родную деревню… Избавляет её от пьянства, разрухи в головах…В романе и язык общения соответствующий, и песни, смех, и слёзы, и юмор, и… бандиты, и танцы у костра… и поездка с детьми в Москву в педагогическую академию, и налёт МЧС, и…Не только человек нашёл себя, но и деревня, люди.
Мало кто сомневается в силе и мощи нашей Армии. А уж в будущем-то… Но и сейчас, как и завтра, главной основой её являются военнослужащие: солдаты, прапорщики, офицеры… Люди в самом расцвете сил и способностей. И каких сил! Каких способностей!! И скрытые уникумы среди них есть, и неоткрытые таланты, и… Кроме, естественно, умения и навыков владения военной профессией. Об этом знают командиры, гордятся своими войсками, подразделениями… Так же, гордясь, полковник Ульяшов, заместитель командира по воспитательной работе, неосторожно — на следующее утро горько сожалея! — дал «слово офицера» своим старым товарищам, тоже полковникам, но вертолётчикам, что его полк запросто победит прославленный ансамбль вертолётчиков уже через месяц.
Повесть для детей младшего школьного возраста. Эта небольшая повесть — странички детства великого русского ученого и революционера Николая Гавриловича Чернышевского, написанные его внучкой Ниной Михайловной Чернышевской.
Леонид Переплётчик родился на Украине. Работал доцентом в одном из Новосибирских вузов. В США приехал в 1989 году. B Америке опубликовал книги "По обе стороны пролива" (On both sides of the Bering Strait) и "Река забвения" (River of Oblivion). Пишет очерки в газету "Вести" (Израиль). "Клуб имени Черчилля" — это рассказ о трагических событиях, происходивших в Архангельске во время Второй мировой войны. Опубликовано в журнале: Слово\Word 2006, 52.
Новая книга Сергея Баруздина «То, что было вчера» составлена из произведений, написанных в последние годы. Тепло пишет автор о героях Великой Отечественной войны, о том, как бережно хранит память об их подвигах молодое поколение.
Зигфрид Ленц — один из крупнейших писателей ФРГ. В Советском Союзе известен как автор антифашистского романа «Урок немецкого» и ряда новелл. Книга Ленца «Хлеба и зрелищ» — рассказ о трагической судьбе спортсмена Берта Бухнера в послевоенной Западной Германии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.