Кинжал с красной лилией - [23]

Если и был у де Курси запас терпения, то очень небольшой, это качество никогда не было его главной добродетелью. Он, как тисками, сжал рукой запястье Антуана.

— Замолчи! Я тебе рассказал только о той, кого видел в карете. Мегера сердилась и ругалась, а я вдруг услышал звонкий смех молоденького всадника, он был рядом с послом и показался мне настолько красивым, что я даже заинтересовался, уж не питает ли сьер Филиппо слабость к красивым юношам. Какой же я был идиот! Наверняка это была флорентийка, переодетая в мужское платье. Да ты прав, все это неимоверно глупо.

Антуан не успел ответить, к ним подошел маркиз де Сарранс и похлопал сына по плечу.

— Ну-с, ваша милость де Сарранс-младший, теперь, я полагаю, вы счастливы? Я избавил вас от брака, который был вам так неприятен, и мы будем богаты. Теперь вы можете жениться на вашей Элоди, даже если она не принесет вам ни лиара. Я дам вам свое благословение. Не стану медлить и попрошу ее руки, чтобы нас обвенчали в один и тот же день. Чудесная мысль, не правда ли?

Тома видел, как побледнел Антуан, и уже задержал дыхание, ожидая неведомо чего, но его друг сумел совладать с собой и ответил:

— Нас никто не торопит, отец. Не стоит спешить. Я боюсь, что и вы несколько опередили события, поддавшись вашему желанию... мне помочь... Девушка на добрых тридцать лет вас моложе, и...

Маркиз в ответ только рассмеялся, глаза его сощурились, и Тома с неприятным холодком в груди понял, что отец прекрасно понимает смятение сына и наслаждается им со сладострастием демона.

— И что из того? Пойдите и спросите короля, пугают ли его нежные юницы? Меня — нисколько, и я вскоре дам этому подтверждение, увеличив наше семейство. Телесная юность, я думаю, принесет добрые плоды.

Тома бросился в бой, желая поддержать друга. Он тоже рассмеялся, притворяясь, что сказанное его очень развеселило.

— Ничего другого не остается, как поверить вам, маркиз. Но будьте настороже, сударь! Боюсь, как бы король не захотел разделить с вами праздник. Ни для кого не секрет, что красота вашей будущей супруги тронула его сердце. Он смотрел на нее с такой нежностью... К тому же, говорят, что сейчас король совершенно свободен.

Гектор не только не поддержал шутливого тона Тома, напротив, он ощерился и злобно процедил:

— Вот уж чего я ему не советую. Будьте уверены, мой мальчик, что я сумею сохранить то, что мне принадлежит.

— Пока еще не принадлежит, — пробормотал с отчаянием Антуан. — Разве вы забыли, что донна Лоренца вам отказала и заявила, что собирается уехать во Флоренцию.

— Не беспокойтесь, очень скоро она изменит свое мнение! Об этом позаботится королева. Так что вы, сын мой, спокойно наслаждайтесь своим счастьем. И не беспокойтесь, я его вам обеспечу.

В последних словах маркиза де Сарранса прозвучала скрытая угроза, он повернулся на каблуках и отошел, насвистывая охотничью песенку. Молодые люди молча смотрели ему вслед. Они оба поняли, что, попросив руку Лоренцы, этот немолодой уже человек повиновался не столько желанию поправить финансовое положение семьи и получить царское приданое, сколько очень понятному, но бесконечно более примитивному животному зову: матерый самец пожелал завладеть самой красивой женской особью в стаде. Богатую или бедную, он жаждет Лоренцу для собственного ложа и ни перед чем не остановится, чтобы завладеть ею. Чудесная красота юной девушки разожгла в нем страсть без любви, которая в его возрасте может оказаться опасной и грозной.

— Что ты собираешься делать? — с беспокойством спросил Тома друга.

— А что я могу? Ну, разве что проткнуть себя клинком, чтобы не убить отца.

— Перестань! Ты не можешь думать о таком!

— Могу! Клянусь тебе, что могу! И мне кажется, что я схожу с ума. Прости, но мне нужно выйти на свежий воздух. Я задыхаюсь.

Секунду спустя его уже не было в Овальной гостиной — ни на кого не глядя, нечаянно толкнув одного или двух молодых людей, когда пробирался сквозь толпу придворных, Антуан исчез. Будь обиженные более воинственного нрава, не избежать бы ему двух дуэлей. Но могучее телосложение Антуана и его репутация бретера заранее умеряли желание вступить с ним в драку.

Тома понял, что друг сейчас не способен внимать доводам рассудка и проводил его сочувственным взглядом. Он и сам бы не отказался пойти подышать свежим воздухом в парк, а не оставаться в душном помещении, наполненном разнообразными запахами духов, которыми старались замаскировать другие, менее приятные ароматы. Но вот потянуло еще и едой: как видно, вот-вот должен был начаться королевский ужин. Однако запах пищи не пробудил у Тома аппетита, хотя его отсутствием он никогда не страдал. Но сейчас его затошнило, и он все же решил пройтись по парку. Расстояние между садом Дианы и садом Прудов, партером и большим парком[7] было достаточно велико, поэтому Антуан не мог обвинить друга в том, что тот его преследует.

Тома направился к лестнице, как вдруг услышал женский голос, который окликал его:

— Месье де Курси! Месье де Курси!.. Одно только слово, прошу вас!

Придерживая двумя руками нескладную юбку с фижмами по уродливой испанской моде, юная Элоди торопилась к Тома. Лицо ее раскраснелось, она была вне себя от волнения, и не удержи ее Тома, она влетела бы прямо в стену.