Киномания - [236]
Спал я в ту ночь неважно. Мне почти сразу же приснился сон, после которого я никак не мог успокоиться. Я видел себя в приютском лимузине по пути в аэропорт. С одной стороны от меня сидел доктор Бикс, с другой — человек, чье присутствие вселяло в меня испуг такой сильный, что я не мог заставить себя взглянуть на него. Напротив, я отводил глаза в сторону, стараясь его не видеть. Когда мы прибыли, самолета поблизости не оказалось.
— Не беспокойтесь, — сказал доктор Бикс. — Мы найдем иное транспортное средство. Но сначала нужно обозначить место.
— Конечно, — согласился я.
Сразу же он и второй человек извлекли из карманов большие мелки и принялись чертить на взлетно-посадочной полосе длинные прямые линии. Я по-прежнему отводил глаза, не желая видеть лица второго человека. Линии, которые рисовали он и доктор Бикс, соединились в большой мальтийский крест, а я оказался в самом его центре. Я восхищался точностью их работы.
— Неудивительно, что ваша церковь продержалась так долго, — заметил я, — Вы с таким тщанием вырисовывали каждую деталь.
— Вы совершенно правы, — сказал доктор Бикс. Он посмотрел на небо, потом указал мне направление. — Видите?
Я взглянул вверх и увидел черную точку, кружащуюся надо мной. Она крутилась и падала вниз, опускаясь все ниже. Это был дрозд. Только теперь он был очень большой. Очень-очень большой. Больше самолета. Внезапно он спикировал — прямо на меня. Я попытался бежать, но меловой крест держал меня, как невидимый забор, — я не мог перешагнуть ни через одну линию. Птица налетела на меня, ухватила за шиворот и подняла в воздух. Теперь мы летели прочь, резко набирая высоту. Я попытался крикнуть, но поток воздуха не позволял мне открыть рта. Глядя с ужасом вниз, я видел быстро уменьшающиеся фигуры доктора Бикса и второго человека — они улыбались, махая мне вслед руками.
Я отчаянно хотел проснуться, но не мог. Этот сон цепко удерживал мой мозг, никак не хотел уходить. Огромная птица несла меня через Альпы, над лесами и фермами. Казалось, она держит меня за шиворот пиджака. Боясь сорваться и упасть, я потянулся вверх, чтобы ухватиться за птичьи когти, но сколько я ни старался — каждый раз промахивался. Мы теперь были над открытым морем и летели с неимоверной скоростью. Я слышал над собой удары мощных крыльев. В страхе я дернулся, и птица отпустила меня. Сердце мое ушло в пятки, когда я почувствовал, что падаю, падаю. Теперь-то уж проснусь, сказал я себе. Но не проснулся. Словно в замедленной съемке я упал в воду. Она сомкнулась надо мной — холодная, густая и темная. Я погружался все глубже и глубже. Вокруг меня сгущалась темнота. Я уже должен был захлебнуться, но этого не случилось. А это пугало меня даже больше, чем смерть, поскольку я понимал, что перехожу в какое-то отвратительно неестественное состояние: безвыходное заточение в какую-то живую смерть.
До меня донеслись звуки музыки… поющие голоса, которые искажались, проникая сквозь воду, становились низкими, дрожащими. Знакомая песня. Слова песенки «Прощай, птичка», старый эстрадный плач о невезении, одиночестве и долгом ночном возвращении домой каждого из нас.
И тут где-то далеко под собой я увидел размытые желтые огни. Это был город под морем, на дне мира. Нет, сказал я, я не хочу жить здесь! И собравшись со всеми силами, я проснулся — но успел различить внизу надпись из бледных огней. Она гласила: «Голливуд».
Я с трудом заставил себя подняться, до меня все еще долетали поющие голоса из сна. Они оставались со мной в комнате. Нет, они были снаружи… доносились сюда из часовни. Я стал слушать внимательно. Тишина. И тем не менее я был уверен, что проснулся под самые последние звуки их пения. Я подождал несколько минут — не запоют ли снова. Ничего.
Остальную часть ночи я провел, опасаясь заснуть еще раз. Ближе к рассвету я все же подремал около часа.
Тем утром завтрак мне подали в комнату. Вскоре после этого зашел священник и сообщил, что машина ждет. Кто-то из приюта, сказали мне, полетит в Альби, чтобы представить меня там. Этот кто-то оказался сестрой Ангелиной, молодой монахиней. У нее было милое свежее лицо и, как мне показалось, слишком уж красивое для закрытого черного чепца, принятого в ее ордене. Мы сидели рядом на заднем сиденье в ожидании водителя, которого в последнюю минуту задержали какие-то дела, и я думал о том, какого цвета волосы под этим строгим убором и как бы она выглядела, обрамляй они свободно ее лицо. Пока мы ждали, на ее губах оставалась натянутая улыбка, словно сестра хотела мне угодить. Но напряженное выражение на ее лице вызывало у меня беспокойство, как и ее молчание. По собственной инициативе она не произнесла ни слова — только отвечала на мои вопросы, да и то очень кратко. Например, она не сообщила, что мы будем попутчиками. Это сделал доктор Бикс, который торопливо вышел из приюта вместе с водителем. Он поспешил к машине, держа в руках маленькую коробочку. Подарок.
— Прошу вас, откройте, — сказал он, великодушно улыбаясь.
Я открыл. Внутри оказался саллиранд. Он был таким новым, что даже сверкал.
— Я вам очень признателен, — выдавил я из себя.
Впервые на русском — новый роман автора знаменитого конспирологического триллера «Киномания»!Все знают историю о докторе Франкенштейне и его чудовище; за минувшие почти два столетия она успела обрасти бесчисленными новыми смыслами и толкованиями, продолжениями и экранизациями. Но Элизабет Франкенштейн получает слово впервые. История ее полна мистических ритуалов и сексуальных экспериментов, в ней сплелись древняя магия и нарождающаяся наука нового времени, и рассказана она голосом сильной женщины, столкнувшейся с обстоятельствами непреодолимой силы.
«Бурные шестидесятые».Эра небывалого расцвета молодежной протестной культуры.Время хиппи, рок-н-ролла, новой философии, экзотических восточных религий, антивоенного движения, психоделических экспериментов, сексуальной революции, взлета феминизма и борьбы за расовое равноправие.Эпоха, навсегда изменившая образ жизни и образ мысли, литературу и искусство.Но что сделало «бурные шестидесятые» возможными? Почему время вдруг внезапно сорвалось с винта и породило небывалое количество бунтующих гениев, которые хотели изменить мир и изменили его, пусть и не совсем так, как мечтали?Именно в этом и пытался разобраться Теодор Рошак – «самый мудрый и гуманный среди историков».
Приносить извинения – это великое искусство!А талант к нему – увы – большая редкость!Гениальность в области принесения извинений даст вам все – престижную работу и высокий оклад, почет и славу, обожание девушек и блестящую карьеру. Почему?Да потому что в нашу до отвращения политкорректную эпоху извинение стало политикой! Немцы каются перед евреями, а австралийцы – перед аборигенами.Британцы приносят извинения индусам, а американцы… ну, тут список можно продолжать до бесконечности.Время делать деньги на духовном очищении, господа!
Гилад Ацмон, саксофонист и автор пламенных политических статей, радикальный современный философ и писатель, родился и вырос в Израиле, живет и работает в Лондоне. Себя называет палестинцем, говорящим на иврите. Любимое занятие — разоблачать мифы современности. В настоящем романе-гротеске речь идет о якобы неуязвимой израильской разведке и неизбывном желании израильтян чувствовать себя преследуемыми жертвами. Ацмон делает с мифом о Мосаде то, что Пелевин сделал с советской космонавтикой в повести «Омон Ра», а карикатуры на деятелей израильской истории — от Давида Бен Гуриона до Ариэля Шарона — могут составить достойную конкуренцию графу Хрущеву и Сталину из «Голубого сала» Владимира Сорокина.
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.