«Кинофестиваль» длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке - [75]

Допрос продолжался. Давно ли я ездил в Болгарию в последний раз? В феврале 1983 года. А позже? Нет, позже не ездил, да и зачем, если материал, собранный в февральской поездке, полностью не напечатал, не успел…

— Ну, положим, статейку о «деле Антонова» в газете «Литературен фронт» вы напечатали…

Ничего себе информированность! Что правда, то правда: по просьбе болгарских коллег я дал им короткую заметку по свежим следам событий, выразил свое возмущение произволом итальянских властей, попранием норм международного права и здравого смысла. Оказывается, и это скромное выступление было где-то кем-то подшито в досье…

— Издали, — пояснил Паница, — я слежу за вами довольно давно. Почему вы не откликнулись на обращение моего друга Пола Хенци? Почему не приняли предложение журнала «Сёрвей»?

Опять в точку! Я и забыл об этих разрозненных эпизодах, африканские страсти-мордасти и «Санди телеграф» начисто заслонили их. А в условиях «кинофестиваля», когда каждое мимолетное лыко в строку, нельзя забывать ничего, абсолютно ничего!

Обостренное внимание к мелочам — ведь сформулировал для себя такой принцип, давно сформулировал. И вот, выходит, нарушил. Полезный урок. Раз уж память вернулась, не позволять ей лениться и небрежничать. Теребить ее, выжимать досуха, требовать от нее полного накала. Сопоставлять, казалось бы, несопоставимое, сталкивать в анализе тысячи мелочей, искать логику в расхождениях и единство в случайностях. И тем более не зевать, если кто-то или что-то встречается последовательно и не впервые.

Значит, опять Хенци. Где же и когда я услышал эту фамилию впервые? Конечно, не услышал, а прочитал — у Ионы Андронова в репортажах «По волчьему следу». Летом 83-го этими репортажами зачитывалась вся страна, а в журналистике они представлялись эталоном профессионального мужества и мастерства. Не говоря о том, какое огромное значение они имели для доказательного опровержения «болгарской версии», поиска и обличения истинных вдохновителей покушения на площади Святого Петра. По сравнению с Андроновым скромненькая моя заметка в газете «Литературен фронт», хоть и опубликованная за три месяца до его репортажей, выглядела убогой и голословной.

Так какого же черта они прицепились ко мне со своим «болгарским следом»? Пожалуй, до Паницы я все еще не отдавал себе полного отчета в том, что это неспроста. И заказывают эту музыку, Андронов не ошибся, из-за океана. После предисловия, с которым меня знакомил «толстый Питер», мистер Хенци дважды обращался ко мне напрямую — через «Таймс» и помянутый Паницей журнальчик «Сёрвей». С редактором журнальчика меня даже познакомили, и он, егозливый такой старичок, подхалимистый, битых полтора часа уговаривал меня «откликнуться». Это было до Африки. Я отбоярился от старичка неопределенно-обещательным «подумаю» — и запамятовал. Напомнили. Вон какого гангстера международного класса прислали.

А в «Санди телеграф», как ни странно, эту тему не тронули, совсем не тронули. Ни о папе римском, ни об Агдже, ни об Антонове — ни звука. Могли бы, кажется, приписать мне все, что захотели бы, и почему-то не захотели. Парадокс? Терпеть не могу парадоксов, как говаривал кто-то из героев Оскара Уайльда. Не возникают такие парадоксы на пустом месте, непременно что-то обозначают — но что? Надо бы перечитать, вдумчиво и не торопясь, сочинения мистера Хенци. И сопоставить их с репортажами Андронова. Попросить, чтобы мне оттиснули и показали три-четыре номера «Литгазеты». Об этом-то можно и даже следует попросить…

И все-таки неизвестно, как повернулось бы и чем закончилось свидание с Паницей, если бы он удовольствовался теми ударами, что уже нанес, и не поторопился с новыми.

— Как вам понравилась «Золотая газель»? — спросил от без перехода. — Колоритное заведение, не правда ли? Цивилизация и экзотика в приятной пропорции. Между прочим, вы побывали там по моей рекомендации. Люблю такие комфортабельные уединенные местечки, удобные и для отдыха, и для работы. Не так уж много их осталось, в Штатах подобрать что-либо подобное нелегко. Но ничего, для вас что-нибудь придумаем…

Поток прямой и косвенной информации, обрушившийся на меня вместе с беглым болгарином, был огромен. Осмыслить ее всю мгновенно я, конечно же, не мог. Это теперь я пишу с уверенностью, что Паница представлял ЦРУ, но верительных грамот в Лэнгли не выдают. Однако если он рекомендовал отель в Марокко, рекомендовал для определенной цели, — кто он? «Ридерс дайджест», и только? Однозначно — нет. «Для вас что-нибудь придумаем» — явный намек на поездку в Штаты. И Уэстолл говорил, что без такой поездки не обойдется. Сходится… Но прилетел этот тип не прямо из Штатов, а из Парижа. Европейское бюро «Ридерс», которым он заправляет, — в Париже. И Сабов, которому я хоть единожды, а дозвонился и который, верю, поможет мне, как никто другой, — тоже в Париже. Тоже — сходится…

— «Золотая газель» выше всяких похвал, — отозвался я. — Если это ваш выбор, спасибо. А на предыдущий ваш вопрос, мистер Паница, ответить нетрудно. Что мне «Сёрвей»? Какой у него тираж, кто его читает? Два с половиной чудака? Вот если вы предложите мне выступить у вас в журнале, тогда другое дело. Пригласите меня в Париж, там и поговорим…