«Кино» с самого начала - [59]

– Поработай с Юркой, – сказал он примирительно, – порепетируйте с ним – вы же рядом живете. Я думаю, что все будет нормально.

Я тоже думал, что все будет нормально, и начал ездить к Каспаряну и играть с ним. Он был очень милым парнем – у таких людей, по-моему, не бывает врагов. Мы чудесно проводили время, играли, беседовали и отрабатывали нюансы программы.

Этот зимний рок-клубовский концерт «Кино» – «Аквариум» оставил у меня самые приятные воспоминания и у большей части моих друзей – тоже. Единственным темным пятном была едкая рецензия в рукописном журнале «Рокси». Там говорилось, что то – не так и это – не так; у Рыбы, значит, ширинка на сцене расстегнулась, и вообще, мол, концерт был поганый. Почему поганый, я из статьи так и не понял.

Сила воздействия, как известно из физики, равна силе противодействия, а в наших условиях сила противодействия давлению властей на рок-группы со стороны этих самых групп зачастую преобладала над силой, с которой городские власти давили на рок-клуб. Перед концертом с Борисом и Витькой была проведена беседа в рок-клубе с представителями отдела КГБ, курирующего ленинградский рок. Беседа, смысл которой заключался в предостережениях музыкантов от различных сценических вольностей, разумеется, вызвала обратное действие – концерт прошел на грани истерики, и «Кино» с «Аквариумом» работали так, словно бы находились на сцене в последний раз, что, впрочем, было недалеко от истины.

Мы играли первым номером – расширенный состав «Кино»: мы с Витькой, Каспарян, Макс и приглашенный в качестве сессионщика джазовый барабанщик Боря, мой старый знакомый. Марьяша в этот раз постаралась от души, и наш грим, я уж не говорю о костюмах, был просто шокирующим. Ансамбль звучал достаточно сыгранно, Витька играл на двенадцатиструнке, мы с Каспаряном дублировали соло, и звучало все, кажется, довольно мощно. В отличие от традиционных красивых поз ленинградских старых рокеров, мы ввели в концерт уже откровенно срежиссированное шоу – я иногда оставлял гитару и переключался на пластические ужасы – например, в фантастической песне «Ночной грабитель холодильников» я изображал этого самого грабителя:

Он ночью выходит из дома,

Забирается в чужие квартиры,

Ищет, где стоит холодильник,

И ест…

Люди крепко запирают квартиры,

Покупают пулеметы и гранаты,

Но он выходит и проходит сквозь стены,

И ест.

Люди болеют, люди умирают,

Люди болеют, люди умирают…

Он ест!

Йе-йе-йе-йе-йе-ест!..

Мы играли в основном быстрые, холодные и мощные вещи – «Троллейбус», «Время есть…», «Электричка», «Грабитель» и прочие подобные забои. Единственным, пожалуй, исключением были «Алюминиевые огурцы», в которые Юрка влепил-таки свое рок-н-ролльное соло, но, возможно, на концерте это было и неплохо – часть зрителей выразили одобрение этому кивку в старую музыку.

Концерт вообще получился законченным и полноценным – после нас работал «Аквариум» со своей электрической программой и довел зал просто до экстаза. В те годы это была бесспорно ленинградская группа номер один, массовая аудитория была подавлена и сломлена мощнейшим звуком «Аквариума» – Дюша, Сева, Фан, Булычевский, Курехин, Ляпин, Трощенков вместе звучали так, как никто еще не звучал в Ленинграде. Ну и Б. Г., конечно, неистовствовал на сцене в полный рост, группа прошибала всех – и хардовиков, и волновщиков, и джазменов…

Семейная жизнь имеет, безусловно, множество приятных моментов, но и налагает на семьянина определенные обязанности. Витька заметно посолиднел, перестал засиживаться в гостях до закрытия метро и вообще реже стал появляться вне дома. Иногда он внезапно менял свои решения и наши планы так, что раза два мне пришлось в последний момент отменять наши концерты в Москве – к большому неудовольствию подпольных менеджеров. Я понимал, что если так пойдет и дальше, то в Москве нас просто перестанут считать серьезными людьми, но Витька с Марьяшей сказали, что все это ерунда и мы будем иметь дело только с Троицким и Липницким, а потолок всех остальных устроителей концертов мы уже превысили. Я не спорил, хотя и не считал, что наш уровень настолько высок, чтобы отказываться от выгодных предложений.

Однако он дал добро на продолжение моих занятий с Максом и Юркой, сказав, чтобы я потихоньку готовил их к записи нашего нового альбома и показывал всю программу. Ребята стали приезжать ко мне на Саперный – я недавно переехал сюда, в центр, и жил один, в коммуналке с соседом-хулиганом и соседкой – классической стукачкой, которая, как в дешевом фильме, откровенно подглядывала за мной в замочную скважину и докладывала участковому милиционеру обо всех приходящих ко мне людях. Участковый пару раз навестил меня с целью разузнать, что за антисоветчик появился во вверенном ему районе, и попытался было обвинить меня в краже спасательного круга с Литейного моста. Спасательный круг действительно находился у меня – я получил его в день рождения от Севы Гаккеля, которому круг был, в свою очередь, подарен Сашей Ляпиным. Теперь эта реликвия висела у меня на стене с портретом Фрэнка Заппы в середине. Я сказал участковому, что это – портрет моего старшего брата – матроса, а сам круг – наша семейная реликвия, и участковый, плюясь, сказал, что с такими идиотами, как я и мои друзья, противно возиться, но что он до нас еще доберется. После этого представитель власти ушел и больше меня не беспокоил.