Кинематограф - [10]
Четыре моста, сложенные из бревен, полуобтесанных сверху и положенных поперек реки, узких, меньше сажени, без перил, переброшенные через ревущий под ними и бешено клокочущий поток р. Иссык, заставляют перейти то на левый берег, то вернуться на правый. Долина становится уже и мрачнее. Там, впереди, уже золотом горят снеговые вершины, залитые лучами еще невидного низкого солнца; здесь — полусумрак, черные скалы базальта; дикая растительность и холодный ревущий поток.
Дорога обращается в тропинку. Здесь ни на какой телеге не проедешь. Большие камни забросали ее; между ними навалилась щебенка, и местами лошадь идет по кучам хрустящего и осыпающегося в бездну щебня.
И вот конец пути… Прямо вверх, почти по отвесу, поднялись горы. Одни покрыты травою и по ним сереют теперь голые, без листьев, деревья, другие поросли кустами малины. Когда-то, и еще недавно, здесь стоял дремучий еловый лес. Теперь все вырублено, и только кое-где остались одинокие пушистые темно-зеленые елки. Здесь река Иссык вырывается из-под земли и камней множеством тихих ручьев и тут же сейчас и ревет мощным потоком. Стоишь на последнем мосту: вверх груда черных, громадных, то угловатых, то круглых камней — ложе водопада, бушующего и ревущего два месяца в году, ниже, точно из-под земли, вырвался и с пеной и брызгами несется водный поток реки Иссык.
Двумя тропинками, крутым зигзагом, почти по отвесу, поднимается дорога вверх, к какой-то естественной стене, к какой-то плотине, преграде, пересекающей долину. По скользким камням, облепленным черною мокрою землею, карабкаться очень нелегко. Хватаешься за сухие травы, делаешь роздыхи, задыхаешься. Подъем, который казался ничтожным, длится сорок минут, и лошади, оставленные внизу, кажутся маленькими букашками и еле видны между кустов.
И вот мы на краю этой плотины. Одинокая елка торчит над нею. Другая притулилась на отвесной скале вправо; между ними черное русло почти по отвесу бегущего летом водопада.
Вдруг в этих черных берегах, между скал, то серых, то желтоватых, с блестящими краями изломов, словно гигантский сапфир, блестит тихое озеро. Это малое Иссыкское озеро. Никакой растительности кругом. Черный ободок показывает место, до которого доходит вода летом; дальше желтые громадные скалы; в небольшой котловине лишь камни да сухая трава. А между ними голубовато-зеленое, совершенно прозрачное, тихое, не колеблемое ветром, притаилось малое Иссыкское озеро. Середина его темна, но и в темноте неизведанной глубины чудится та же хрустальная прозрачность этой студеной воды. Тихое и холодное, оно никогда не замерзает, и вечно, где-то снизу, из-под него, ревет и бушует поток реки Иссык, прокопавший себе подземное ложе. В это озеро идет каменистый канал, по которому откуда-то сверху сочится вода. Летом, в июне и июле (в нынешнем году с 21-го июня по 21-е августа), когда летнее солнце начинает припекать, снеговые вершины гор, «белки», начинают таять. Шумливые ручьи несутся в верхнее Иссыкское озеро, по каналу вода уже не струится, а несется грозным потоком, и малое озеро наполняется до черных краев своих бортов. Тогда, переполненное, оно вырывается могучим водопадом и ревет и бушует, ломая в куски столетние стволы елей, случайно туда попавшие. Тогда, в эти летние месяцы, еще таинственнее это маленькое сапфировое озерко, тихо притаившееся между голых скал, озерко, из которого ревет и бушует, весь в белых брызгах, весь осиянный тысячами радуг водопад…
Но надо лезть еще выше. Теперь уже немного. Вот три, четыре скользких камня, тропинка, покрытая каменистой дресвой, небольшой спуск, и вы у Иссыкского озера.
Это озеро — сказка. Только наш прозаический век не населил это тихое красивое озеро таинственными существами; вот где должен был стоять дворец царевны, к которой на ковре-самолете прилетал Иван-царевич, вот горы, которые должен стеречь дракон!..
Мы поднимались от Надеждинской почти два часа. Дорога была красивая. Белые вершины снеговых гор, в которые упиралась долина, были очаровательны; они сверкали светлым золотом на фоне зеленоватого неба. Красивы были и черные, точно иглами покрытые, горы, красива была и густая заросль кустарников по берегам грозно ревущей реки; но это все было все-таки обыденное, привычное, семиреченское.
Уже малое озеро, круглое, саженей 50 в поперечнике, зеленовато-синее, таинственное, манило неизвестной глубиной. Здесь вид был особенный.
По цвету воды вдруг развернувшегося перед нами озера, по его голубой прозрачности и чистоте Иссыкское озеро почему-то сразу напомнило Фирвальштедское озеро… Люцерн… пронеслось в моей памяти. Люцерн вспоминается при взгляде на Иссык, но оно много меньше озера четырех кантонов. Оно кажется еще меньше, потому что у него нет берегов. В него прямо спускаются отвесные горы страшной вышины; за ним и вместе с тем над ним стоят громадные снеговые вершины, медленно ползут блестящие ледники. И потому-то вся эта величественная панорама скрадывает вовсе уже не так малую величину Иссыкского озера. Оно имеет длину около 3-х верст и ширину до 2-х верст.
Но остановимся и сядем там, где кончается тропинка, протоптанная дровосеками. Сядем недалеко от дома лесного объездчика. Вправо голые скалы серого цвета, тремя отвесными кулисами спускающиеся к темно-зеленой воде, цвета темного хризопраза, воде, постоянно меняющей свой цвет в зависимости от освещения. Вершины этих скал слились в полуокруглые холмы, покрытые травою, и пять-шесть елок уцелело на них от росшего когда-то здесь большого и густого леса. Между ними густо поросли кусты малины. Эти скалы отделяются длинным языком залива от противоположного берега. Черные горы крутыми обрывами падают в темно-синюю глубоко прозрачную воду и отражаются в ней своими опрокинувшимися елками. Эта гора имеет четыре скалистые, почти острые вершины и красивыми кулисами спускается к неширокой долине, густо поросшей лесом, долине реки Иссык. За этими горами величаво мощными отрогами поднимаются к синему небу снеговые вершины и ярко блестит ослепительной белизны громадный ледник. Влево черные горы, покрытые густыми зарослями елей, спускаются отвесно к воде, и от их отражения вода, совсем черная, сохраняет свою прозрачность. Я сказал — берегов нет. Лишь кое-где можно подойти, вернее, сползти по скалам к синеватой прозрачной воде. И берег и дно озера одинаково покрыто мелкими камушками, ясно видными на большую глубину.
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897-98 году.
Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях — прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и «женского» любовно-психологического романа. Рисуя офицерскую среду и жизнь различных слоев общества, писатель глубиной безпощадного анализа причин и следствий происходящего, широтой охвата действительности превосходит более известные нам произведения популярных писателей конца XIX-начала ХХ вв.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
Имя Петра Николаевича Краснова и сегодня многие произносят с большим уважением. Боевой генерал, ветеран трех войн, истинный патриот своей Родины — он до конца не изменил своим убеждениям и принципам. И когда пришлось повесить на стену верную шашку, Петр Николаевич нашел другое, не менее сильное оружие для борьбы — слово.Роман "Белая свитка" можно назвать своеобразным ключом ко всему творчеству Краснова, он"…является как бы мечтой, вымыслом, построенном на фактах, на бывшем, существовавшем и существующем…".
Петр Николаевич Краснов (1869-1947) - в российской истории фигура неоднозначная и по-своему трагическая. Прославленный казачий генерал, известный писатель, атаман Всевеликого Войска Донского, в 1918 году он поднял казаков на "национальную народную войну" против большевиков. В 1920 году Краснов эмигрировал в Германию. В годы Второй мировой войны он возглавил перешедшую на сторону вермахта часть казачества, которая вслед за атаманом повторяла: "Хоть с чертом, но против большевиков!".
Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов (1869–1947) был известен советскому читателю исключительно как ярый враг советской власти. Соратник Керенского по октябрю 17-го, белоказачий атаман, автор лозунга «Хоть с чертом, но против большевиков», эмигрант, гитлеровский пособник, казненный по приговору Военной коллегии Верховного суда… О том, что рожденный в Петербурге сын генерала, казака донской станицы Каргинской, являлся личностью куда более глубокой, читатель смог узнать лишь в последние годы. Атаман Краснов, к удивлениюмногих, оказался плодовитым литератором, автором почти двух десятков романов и повестей, неутомимым путешественником, наблюдательным военным корреспондентом.
Два рассказа Петра Краснова, написанных им в разгар Гражданской войны. В них мистика переплетается с кровавой реальностью. Кроме того, эти произведения объясняют логику поступков Краснова — убежденного борца с большевизмом. И еще это прекрасные образцы русской классической литературы начала XX века.