Кинематограф - [11]

Удивительно прозрачно и красиво своими синими и зелеными тонами Иссыкское озеро. Окруженное горами, оно таинственно и уютно. И страшно на его пустынных, незаселенных берегах и удивительно хорошо. Недаром верненцы почти поголовно совершают паломничество к его красивым берегам, живут неделями в палатках и юртах, любуясь красотами Иссыкского озера.

Зимою оно замерзает. На него спускают лес, и бесчисленные следы саней показывают, как быстро истребляется лес, лучшее его украшение.

Уже теперь черные вершины поросших лесом гор напоминают голову сильно пожившего человека, а было время, когда лес рос так густо, что не продерешься, потеряешься в лабиринте еловых стволов и валежника.

На том берегу, казалось, так близком, работали люди, там стояла лодка; но только в бинокль были видны и люди и лодка, так широко Иссыкское озеро.

Заключенное в раму из голубого неба, серебряных снеговых гор, густых хвойных лесов, как таинственный изумруд, тихо спит Иссыкское озеро, мало кому известное, мало исследованное, трудно доступное.

Там, за ним, есть щель. Та таинственная щель, из которой течет река Иссык. Густой лес, камни, скалы; местами так тесен переплет ветвей, что не видно яркого голубого неба; ни души человеческой. Только звери… Еще дальше — два белка, два громадных снеговых поля. Вечный холод, вечная неистовая вьюга ураганом дующего ветра. Еще дальше — видно далекое голубое полотно громадного озера Иссыккуль и Пржевальск.

Этою щелью киргизы как-то угнали лошадей у надеждинских казаков.

Но ни «альпинистов» с крючковатыми палками и веревками, ни охотников вы здесь не встретите. Горы Пилатус и Риги много доступнее неизведанных Алатауских ледников.

Впрочем, нет. И здесь бродят люди. Русские «ползуны по скалам», не воспетые только русским капитаном Майн-Ридом.

Лунною ночью, когда пыль, поднимаемая лошадьми, кажется таинственным облаком фей, я подъезжал к большому русскому селу Маловодному.

Хозяйка земской квартиры, Ушакова, переселенка из Томской губернии, пятнадцать лет живущая в Маловодном и переженившая здесь своих сыновей, встретила меня необыкновенно радушно. Мой вестовой так о ней выразился: «Здесь хозяева хорошие. У них сыновья в солдатах служат, так они так теперь это (то есть гостеприимство) сознают».

За чаем, со свежим и душистым медом, в теплой и уютной горнице, мы разговорились со словоохотливой хозяйкой.

— А что, господин, войны бы не было, — проговорила Ушакова, складывая по-русски руки на животе. — Мой-то старший кончает службу, в ноябре приходить ему домой. Я боюсь, как бы не задержали.

— Нет, здесь теперь войны не будет, — с тоскою ответил я. — Война будет, если будет, далеко отсюда на западе. Здешние солдаты туда не пойдут. А здесь войны не будет.

— Да, хорошо бы, — вздохнувши, сказала хозяйка. — А то Китай бы не пошел! Вишь ты, дело как вышло. Есть тут у нас пятеро парней, братья Бортниковы, и так очень хорошие люди. Охотники большие. Тут в горах все места исходили. Зверя всякого приносят. Люди молодые. Еще в Чилике (Зайцевском) солдат есть один. Тоже по горам ходит. Ден по 17 на одной киргизской крупе ходят, ничего и не едят, вот этакого кусочка хлеба не видят. Ну только недели две тому назад приносят золото. Нашли в горах. И камень, черный такой, а в середине блестит, вот как самовар, ярко начищенный. Золото это они в городе предоставили по начальству, и вдруг им по 100 рублей дали, а потом еще 1000, чтобы продолжали, значит, искать. Пошли они на днях и нашли камень такой желтый, а в середине — хрусталь. Потом, сказывают, еще нефть нашли, зажжешь, и пахнет, как керосин… Так вот Китай не проведал бы. Его ведь, сказывают, горы-то были. Не пошел бы назад отбирать.

Эти страшные горы, покрытые вечным снеговым покровом, утыканные мелкими елочками, — полны тайны. И каракиргиз, бродивший по ним со своими стадами, свято хранил эти тайны. И слышалась в народе только молва о старом «Китае», которому 80 лет и который только один знает, где лежит в горах «клад». И если русские узнают эту тайну о кладе — то будет война.

Милая старая хозяйка! Дай Бог русским скорее узнать, где лежит этот клад, — и никакой войны не будет из-за него!

Черные скалы и камни, желтые и серые, точно шлифованные обрывы и пики самых фантастических очертаний, глядящиеся в изумрудное озеро, подобное драгоценному хризопразу, — кто знает, что заключают они в недрах своих и что откроют еще «братья Бортниковы» — эти «ползуны по скалам», и какой толчок дадут они для развития Семиречья, и какие богатства дадут они самодержавной России?![1]