Киндернаци - [29]

женщина воплощает в себе историю. Освальд Шпенглер. 3 августа 1921 г.: День основания штурмовых отрядов СА. 4 августа 1929 г.: IV партийный съезд в Нюрнберге. 11 августа 1778 г.: родился отец немецкой гимнастики Ян. 15 сентября 1935 г.: Флаг со свастикой становится государственным флагом. Нюрнбергские законы. 9 октября 1935 г.: в Билефельде родился Хорст Вессель. 14 октября 1933 г.: выход Германии из Лиги Наций. 28 октября 1916 г.: погиб в бою военный летчик Бельке. 30 октября 1864 г.: возвращение Шлезвиг-Гольштейна в лоно Германии. 31 октября 1517 г.: Мартин Лютер прибивает к дверям дворцовой церкви в Виттенберге свои 95 тезисов. Ого! Что же, и там были враги народа? 16 ноября 1831 г.: умер генерал фон Клаузевиц. 27 ноября 1933 г.: Основано национал-социалистическое объединение «Сила через радость». Кормление грудью у первобытных народов. Как правило, у первобытных народов младенца прикладывают к груди так же, как и у нас. Но когда мать таскает младенца у себя за спиной, она протягивает младенцу грудь через плечо или из подмышки. Иногда матери специально удлиняют для этого свои груди путем их вытягивания. «Всё женщине быть в услуженье».[19] Гёте: «Герман и Доротея». 1 декабря 1937 г.: Гитлерюгенд становится государственной организацией. 20 декабря 1924 г.: Фюрер выходит на свободу после заключения в крепости. Из записок Марии фон Клаузевиц: 27 декабря (1812 г.). Преданный, любящий, простой нрав дорогого стоит; сердцу этого и довольно, однако не обойдется без таких минут, когда рассудок вступает в свои права, в эти моменты женщине должно быть тягостно ощущение, что не всегда ее муж оказывается на такой высоте, чтобы она могла смотреть на него снизу вверх. Хотя разведение коз представляет собой очень ценную отрасль для нашего народа, обеспечивая его независимость в обеспечении продуктами питания, однако, учитывая широкие возможности использования козьего молока, мы не нанесем ущерба этой отрасли, включая козье молоко в детское питание лишь начиная со второго года жизни младенца.

Сразу после козочек — черный провал. Фильм, прокручиваемый в слишком ускоренном темпе, так что перед глазами пляшущие искры: возле самых глаз и близко к уху вдруг папин рот — и в нем неожиданно большущая сигара неестественной толщины, от поднесенной спички из нее с громким хлопком выскакивает быстро раскручивающаяся железная пружина.

— Ты заснул, Венку? — спрашивает мама. — Сейчас уже почти полночь. Вставай, вставай!

Как всегда, когда меня называют «Венку», я по-дурацки краснею.

— Ну, как тебе сигара Черчилля?

И еще шутка: приклеенный на кончике швабры игрушечный цилиндрик, после того как его с трудом удалось поджечь, начинает извергать из себя невесомые многометровые змеистые ленты.

— Цилиндр Чемберлена, — говорит папа.

Пфф и нету! Одна вонь осталась от обоих врагов-плутократов, так знакомых по анекдотам и карикатурам.

— А что они, тоже евреи? Кстати, папа, почему про Чемберлена написано в нашем календаре?

— Это другой Чемберлен — немецкий.

И вот уже («Ладно, хватит вам, время-то почти двенадцать!» — Это мама, внезапно побледневшая, стоит с подносиком, на нем серые военные сэндвичи и бокалы для шампанского) папа держит в руках книгу: Хьюстон Стюарт Чемберлен, «Основания девятнадцатого века».

— Умная книжка; для вас, молодых немцев, очень даже интересная.

Открывается страница на букву «J», чтобы прочесть, что сказано про тех, кто «jung» — «молоды». А там стоит «Juden» — «Евреи».

Итак:

ЕВРЕИ (Продолж.)

чаемое мировое господство

ожидание Мессии

противоположность христианству

родство иудейской религии с иезуитством

понятие «греха» у иудеев

принципиальная нетерпимость

сила верования

враждебность всяческому суеверию

косный догматизм

арийское понятие «догмы» неведомо иудаизму

антинаучность

еврейская философия: евреи как теисты и атеисты

абсолютная невосприимчивость к мифу

еврейские правовые понятия

социалистическая тенденция

чуждый нам народ

точки соприкосновения

«еврейский Вопрос»

неугасимая ненависть к Христу

идущее от древнейших времен занятие ростовщичеством

также барышничество

любовь к паразитическому образу жизни

— Ну, хватит вам! Сколько можно читать! Выключаем свет!

Остается гореть лампочка в спальне. Из дальней комнаты доносятся бой часов, пробка шампанского вовремя выпущена из горлышка и улетает с балкона в ветви кленов, звенят узкие бокалы; чтобы 1943 год был счастливым, а еще:

— Давайте вспомним и нашего милого дядюшку! Как-то он там сейчас на фронте, в Нормандии!

А сейчас уже еду один в трамвае, проезжаем мимо лавки Шлейххендлеров, закрытые витрины, опущенные жалюзи, потому что Новый год, — нет, «закрыто за искусственное взвинчивание цен»! Папа уже не будет больше шептаться по-французски с кассиршей — симпатичной старушкой из образованных, вот трамвай уже миновал маленькие трактирчики и фабрички, которые тянутся вдоль длинной серой улицы венского предместья. Эта улица — улица моего детства, долгого детского века, века ребенка — сегодня, когда все магазины закрыты и люди отсыпаются после встречи Нового года, кажется еще более унылой и пустынной, чем всегда.

Нет, это не тоскливое ожидание, не сморивший вдруг сон, не торжественная встреча Нового года с родителями, не проползающие за трамвайным окном дома длинной улицы, а мягкое кресло в доме Баладьи, и я в нем сижу; родителей и сестры нет дома, и вся квартира предоставлена в распоряжение двух мальчиков, они празднуют вдвоем.