Кинбурн - [116]
— Цельтесь в корму линейного корабля, под ватерлинию, — велел Суворов сержанту артиллерийской команды, — попадите ему в крюйт-камеру — пороховой трюм.
Канониры зарядили пушки, поднесли зажженные фитили к пороховым трубкам. Дрожа, откатились чугунные стволы на тяжелых лафетах. И вдруг — страшный грохот сотряс воздух. Над лиманом, поднимаясь все выше и выше, клубился вперемешку с красным пламенем сизо-розовый дым. В воду падали обломки снесенных взрывом рей, мачт, палубных и бортовых досок, шпангоутов грозного еще несколько секунд назад турецкого линейного корабля. Уцелевшие матросы полутысячного экипажа цеплялись за них в воде и, пренебрегая пленом, старались добраться до ближайшего кинбурнского берега, но свежий низовой ветер пунент относил их все дальше и дальше в лиман. И уже даже в подзорную трубу трудно было заметить среди зеленоватых волн темные пятна их голов.
Канониры подносили к пушкам новые каркасы — артиллерийские заряды, но турецкая флотилия, потеряв один из самых мощных кораблей, удирала уже под всеми парусами к очаковским бастионам.
Солнце выкатилось из-за Волыжиного леса, когда генерал-аншеф вернулся в свой шатер. На столе так и лежали орлиное перо, написанное с вечера письмо Наташе. Суворов перечитал его и, сложив вчетверо, спрятал в нагрудный карман. Вынул из сундучка чистый лист бумаги: напишет сейчас Попову о ночных баталиях (они того заслуживали) и отправит оба письма вместе.
— Прошка, обед готов? — крикнул он денщику.
— Разве уже восемь часов? — удивленно спросил тот.
— А ты что, солнца не видишь? Поторопись, голубчик, я страшно проголодался.
Когда Прошка принес генерал-аншефу обед, тот уже дописывал последние строчки письма Попову: «Как взорвало турецкий корабль, вдруг из него показался в облаках прегордый паша, поклонился Кинбурну и упал стремглав назад».
— Что ж, фейерверк так фейерверк, — сказал озабоченному денщику. — Мы в долгу не остаемся.
На галере «Десна» никто не спал. Ночная канонада под Кинбурном держала весь экипаж в напряжении. В темноте не видно было турецких кораблей, лишь короткие вспышки пушечных выстрелов давали приблизительное представление, сколько их подошло к крепости. Под утро стрельба прекратилась, но затишье продолжалось недолго. Еще не успел окончательно развеяться над лиманом смешанный с пороховым дымом туман, как напротив кинбурских валов снова прогремели залпы корабельной артиллерии.
Петро видел, как поднимаются водяные столбы у бортов турецких парусников, как на одном из них отлетела передняя мачта — и крепостные ядра причиняли вред флотилии. Но она еще больше усилила огонь. Пушечные порты линейных кораблей (даже с изрядного расстояния было заметно) все время окутывались дымом от выстрелов, и слух Петра, казалось, улавливал даже посвист турецких ядер.
На гребную палубу взбежал по крутому трапу командир галеры мичман Ломбардо. Его похудевшее, с темными от недосыпания кругами под глазами лицо было взволнованно.
— Видели, что там творится? — показал рукой в сторону Кинбурна. — А мы уцепились якорями за грунт... Какой срам!
— Может, рискнем?
— Мы готовы!
— Давно пора уже идти к крепости, — загудели матросы, которым надоело наблюдать за разбойничьими вылазками очаковской флотилии под кинбурнский берег.
— Пойдем! Непременно пойдем! — горячо ответил мичман. — Будьте на своих местах.
Он прошел в носовую часть галеры — прову, поговорил с гренадерами, которые тоже рвались в бой, осмотрел носовые и бортовые пушки и поднялся наверх. Бондаренко слышал его быстрые шаги на верхней палубе. Он понимал командира. На «Десне» не было тайной, что командующий второй Херсонской эскадрой контр-адмирал Мордвинов запретил мичману любые стычки с турецкими кораблями. В лимане стояли без действия еще два фрегата и три боевые галеры. Ни один командир не отваживался нарушить суровый приказ контр-адмирала.
А на Кинбурн летели ядра. И среди защитников крепости, наверное, уже были убитые и раненые.
Ломбардо не выдержал.
— Поднять паруса! Весла на воду! — велел боцману, энергично сбегая на кормовой мостик. — Курс — вест.
Уже легли на палубные доски две бухты толстых якорных канатов, уже наполнились ветром носовые кливеры[123], как вдруг над турецкими кораблями, обстреливавшими крепость, неожиданно взвился огромный огненно-дымный клубок. Через несколько секунд оттуда докатился гром мощного взрыва. Пораженные матросы увидели, что исчез, будто испарился в один миг, самый крупный корабль турецкой флотилии, шедший впереди в кильватерной линии. Только густое, взъерошенное облако медленно относило ветром к Березани. Остальные парусники поспешно покидали опасную акваторию лимана возле крепости. Стрельба с обеих сторон прекратилась.
На «Десне» тоже сыграли отбой.
День и следующая ночь прошли спокойно.
— Теперь уже не подойдут турки к косе, побоятся, — говорили между собой матросы.
— Куда уж! Как бабахнуло на том паруснике, так, наверно, у очаковского паши, ха-ха-ха, даже очкур лопнул!
— Так на одном же корабле больше пушек, чем в крепости.
— И все на дно булькнули.
— Хоть передохнут в Кинбурне.
6 и 9 августа 1945 года японские города Хиросима и Нагасаки озарились светом тысячи солнц. Две ядерные бомбы, сброшенные на эти города, буквально стерли все живое на сотни километров вокруг этих городов. Именно тогда люди впервые задумались о том, что будет, если кто-то бросит бомбу в ответ. Что случится в результате глобального ядерного конфликта? Что произойдет с людьми, с планетой, останется ли жизнь на земле? А если останется, то что это будет за жизнь? Об истории создания ядерной бомбы, механизме действия ядерного оружия и ядерной зиме рассказывают лучшие физики мира.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В 1965 году при строительстве Асуанской плотины в Египте была найдена одинокая усыпальница с таинственными знаками, которые невозможно было прочесть. Опрометчиво открыв усыпальницу и прочитав таинственное имя, герои разбудили «Неупокоенную душу», тысячи лет блуждающую между мирами…1985, 1912, 1965, и Древний Египет, и вновь 1985, 1798, 2011 — нет ни прошлого, ни будущего, только вечное настоящее и Маат — богиня Правды раскрывает над нами свои крылья Истины.
В первый том избранной прозы Сергея Маркова вошли широкоизвестный у нас и за рубежом роман «Юконский ворон» – об исследователе Аляски Лаврентии Загоскине. Примыкающая к роману «Летопись Аляски» – оригинальное научное изыскание истории Русской Америки. Представлена также книга «Люди великой цели», которую составили повести о выдающемся мореходе Семене Дежневе и знаменитых наших путешественниках Пржевальском и Миклухо-Маклае.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.