Кимоно - [71]

Бриз дул с полной силой. Лодка скользила вдоль по озеру со значительной быстротой. Путешественники достигли под конец маленького залива Шобу-га-Хама — Гавани Лилий — с топким берегом, грязными утесами, несколькими коричневыми домиками и лесопильней.

— Выйдем и посмотрим на водопад, — предложила Яэ, — это всего в нескольких минутах ходьбы.

Они поднимались вместе по крутой извилистой дороге. Свежий воздух и березовые деревья, вид настоящих ольдернейских коров, пасущихся на лужайках с настоящей травой, дальний шум водопада вернули Джеффри сознание силы и благополучия, сознание, уже столько недель чуждое ему.

Если бы только с ним была настоящая Асако, а не это загадочное и беспокойное подобие ее!

Японцы, имеющие врожденную любовь к красоте природы, никогда не забывают отметить исключительный вид скамьей или каким-нибудь сиденьем для путников, и притом в таком месте, откуда зрелище всего прекраснее. Если любители видов посещают местность в достаточном числе, там обязательно окажется старая дама en guerite[33], с ее раскрашенными почтовыми карточками, пивом Эбису, «сидром шампанским», с ее «сембей» (круглыми солеными бисквитами) и рассказыванием местных легенд.

— Иррашай, иррашай! — пищит она. — Идите, идите пожалуйста, отдохните немного!

Но каскад под Шобу-га-Хама — только один из тысячи маленьких водопадов в этой гористой стране. Поэтому его почтили просто непрочной скамьей под проломленной крышей и канатом, привязанным к стволу высокого дерева посреди потока, чтобы указать, что эта местность — жилище духов, и предостеречь проходящих, чтобы они не нанесли неумышленно оскорбление Ундине.

Джеффри и Яэ балансировали на скамье, глядя на несущуюся пену и гладкие блестящие камни. Англичанин собрал свои мысли и приступил к делу.

— Мисс Смит, — начал он наконец, — вы думаете быть счастливой с Реджи?

— Так он говорит, большой капитан, — отвечала маленькая полукровная девушка, странно скривив губы.

— Если вы не будете счастливы, Реджи не будет тоже; а если никто из вас не будет счастливым, то вы пожалеете, что поженились.

— Но мы еще не женаты, — сказала девушка, — мы только помолвлены.

— Но ведь вы же поженитесь когда-нибудь, я предполагаю?

— В этом году, в будущем году, когда-нибудь, никогда! — смеялась Яэ. — Это так удобно — быть помолвленной и такая прекрасная защита. Если бы я не была помолвлена, все старые кошки, как леди Цинтия и другие, говорили бы, что я флиртую. Но теперь я помолвлена, и мой жених налицо, чтобы защищать меня. Поэтому они не смеют ничего сказать, а если говорят, это доходит до него, и он сердится. Вот я и могу делать все, что хочу, потому что помолвлена.

Это было для Джеффри откровением совсем новой морали, и ему пришлось отказаться от текста проповеди, заготовленного им. Она была такой же развращенной, как сам Реджи; но в противоположность ему не сознавала своей развращенности.

— Значит, выйдя замуж, вы будете флиртовать? — спросил ее собеседник.

— Я думаю, — сказала Яэ серьезно. — Кроме того, Реджи нужно только одевать меня да писать обо мне музыку. Если бы я была всегда одинаковой, как скучные английские жены, он создал бы не много музыкальных мотивов. Реджи очень похож сам на девушку.

— Реджи слишком хорош для вас, — сказал англичанин грубо.

— Я так не думаю, — отвечала Яэ. — Не я хочу Реджи, а Реджи нуждается во мне.

— Чего же вы тогда хотите?

— Я хотела бы крупного, большого мужчину с руками и ногами, как у борца. Человека, который охотится на львов. Он поднимал бы меня, как вы сделали это в Камакуре, большой капитан, и подбрасывал на воздух и ловил опять. И я хотела бы взять его у женщины, которую бы он любил, так чтобы он ненавидел меня и бил бы меня за это. И когда он увидел бы на моей спине следы хлыста и кровь, он любил бы меня опять так сильно, что делался бы слабым и послушным, как ребенок. Тогда я заботилась бы о нем и кормила его, и мы вместе пили бы вино. И мы ездили бы на долгие прогулки вместе, верхом, при лунном свете, несясь по песку на краю моря!

Джеффри смотрел на нее с тревогой. Не сошла ли она с ума? Девушка вскочила и положила свои маленькие руки на его плечи.

— Ну, большой капитан, — вскричала она, — не пугайтесь! Это только один из мотивов для рояля Реджи. До него я никогда не слышала таких песен. Он играет их и объясняет мне, что значит каждая нота; и потом играет все снова, и я могу видеть всю историю. Вот почему я и люблю его — иногда!

— Так, значит, вы любите его? — Джеффри трогательно добивался чего-нибудь, что он мог бы понять и схватить у этой ускользающей, неуловимой девушки.

— Я люблю его, — сказала Яэ, танцуя на краю обрыва, — и люблю вас, и люблю всякого мужчину, достойного любви.

Они вернулись к озеру в молчании. Проповедь Джеффри не состоялась. Эта девушка была совершенно вне круга его кодекса хорошего тона. Он мог бы с таким же успехом проповедовать вегетарианство леопарду. Но она привлекала его, как привлекала всех мужчин, если они не была так сухи, как Обри Лэкинг. Она была так изящна, так хрупка и так бесстрашна. Жизнь не дала ей удачи; и она взывала к рыцарским инстинктам мужчины с такой же силой, как и к его менее благородным страстям. Она так была похожа на мотылька, и сжигающая лампа жизни имела для нее такую фатальную притягательную силу.