Кимоно - [39]

— Яэ, — сказал Реджи, — вы много обо всем этом знаете.

— Да, — отвечала мисс Смит, — мне рассказали братья.

Приблизительно через полчаса ойран оставили чайные домики. Шествия построились вновь и медленно вернулись туда, откуда вышли. На дорогу им как раз падали вишневые лепестки, как хлопья снега; вишневые цветы в Японии — символ бренности земной красоты, всего дорогого и милого.

— Клянусь Юпитером! — сказал Джеффри Баррингтон, обращаясь ко всем, — это было удивительное зрелище! Да, Восток — это Восток, а Запад — Запад. Никогда я не ощущал этого так сильно. Часто бывает это торжество?

— Это совершается в течение трех дней каждой весной, уже около трехсот лет, — сказал Реджи. — Но более чем сомнительно, чтобы это продержалось долго в будущем. Называется это «ойран дочу» — процессия куртизанок. Джеффри, то, что вы видели сегодня, есть ни больше ни меньше, как шествие старой Японии!

— Но кому принадлежат эти женщины? — спросил Джеффри. — И кто наживается на этом грязном деле?

— Должно быть, разные люди и компании владеют отдельными домиками, — отвечал Реджи. — Один японец предлагал мне купить все его учреждение, мебель и шесть девушек за пятьдесят фунтов. Но, должно быть, ему не везло. Во многих странах это самое выгодное предприятие. Помните «Профессию миссис Уоррен»? Тридцать пять процентов, я думаю, это наверно. И Япония, конечно, не исключение.

— Клянусь Юпитером! — снова вскричал Джеффри. — Женщины, эти несчастные бедняги, конечно, сами не виноваты, и мужчин, которые покупают то, что продается, тоже не стоит бранить. Но тех, кто составляет себе состояние на всем этом скотстве и жестокости, их, говорю я, следует драть на площади девятихвостыми кошкам, пока не выбьют из них жизнь. Уйдем отсюда!

Когда они вышли из пивной, маленький, круглый японец вылез из толпы, приподнял шляпу и поклонился, улыбаясь. Это был Танака.

Джеффри оставил его дома, желая, чтобы по крайней мере их слуги не знали, куда они ходили.

— Я думал, что встречу леди здесь, — сказал маленький человек, — но долго не мог отыскать ее. Очень извиняюсь.

— Что-нибудь случилось? Зачем вы здесь? — спросил Джеффри.

— Хороший самурай никогда не оставляет своих господ. Поэтому я и пришел, — был ответ.

— Ну, так поторапливайтесь и ступайте назад, — сказал его хозяин, — иначе мы придем раньше вас.

После новых поклонов он исчез.

Асако смеялась.

— Мы никогда не сможем отделаться от Танаки, — говорила она. — Он следит за нами, как сыщик.

— Иногда мне кажется, он нагло шпионит за нами, — сказал ее муж.

— Успокойтесь, — заметил Реджи, — они все это делают.

Друзья расстались у «Императорского отеля». Асако была весела и довольна. Она развлекалась в этот раз больше, чем обыкновенно, но и по своей наивности мало или даже совсем не поняла мрачного смысла всего виденного.

Но Джеффри был мрачен и расстроен. Он слишком близко к сердцу принял все это. Ночью он видел страшный сон. Процессия ойран прошла еще раз перед его глазами; но он не мог видеть лица наряженной куклы, перед которой теснилась восторженная толпа. Однако он чувствовал странное беспокойство. Вдруг на углу улицы фигура повернулась к нему лицом. Это была Асако, его жена. Он рванулся к ней, чтобы спасти ее. Но толпа японцев сгрудилась перед ним; он рвался напрасно.

Глава XI Обед с гейшами

Молодую сливу

На моем дворе

Вырыл я с корнями

И пересадил:

Все ж цветет она.

На следующее утро Джеффри поднялся раньше обыкновенного и, одевшись в одно из своих кимоно, вышел в кабинет. Там он нашел Танаку, погруженного в созерцание письма. Он рассматривал конверт так внимательно, что казалось, пронизывал его взглядом.

— От кого бы это, Танака? — спросил Джеффри, он давно уже прибегал к иронии в своих отношениях со слишком любопытным гидом.

— Я думаю, не приглашение ли от благородных родственников леди, — отвечал Танака, не смущаясь.

Джеффри понес жене письмо, и та прочла: «Дорогие мистер и миссис Баррингтон, теперь великолепная весенняя погода. Я надеюсь, вы наслаждаетесь полным здоровьем. Я очень огорчен тем, что отсутствовал во время вашего любезного визита. Много спешных дел удерживало меня, также желудок не в порядке, но, конечно, мне нет извинений. Пожалуйста, не сердитесь. Теперь я надеюсь предложить вам скромный пир, отель «Кленовый клуб», следующий вторник, шесть. Надеюсь на высокое счастье и всегда ваш друг, ваш покорный слуга Г. Фудзинами».

— Что, собственно, это значит?

— Танака говорит, приглашение на «partie de plaisir»[21] в начале будущей недели. Ответьте на это, милая, — сказал Джеффри, — скажите им, что мы не сердимся и рады принять предложение. Танака объяснил, что ресторан «Кленового клуба», или Койокван, что точнее перевести следует «зал “Красного листа”», — самый большой и известный из токийских чайных домов; последний термин одинаково применяется и к придорожным харчевням, и к изысканным увеселительным местам, где счет легко достигает четырех-пяти фунтов с персоны. Есть рестораны более таинственные и более элитарные, где эстетический гурман может чувствовать себя очень удобно и дух богемы проявляется не стесняясь. Но для всего носящего официальный характер, для всего стоящего на общественных высотах пригоден только «Кленовый клуб». «Князей» Токио и цвет делового мира можно встретить в его коридорах. Здесь устраиваются грандиозные муниципальные и политические обеды. Здесь знаменитых иностранцев официально знакомят с тайнами японской кухни и чарами японских гейш. Здесь висит портрет самого лорда Китченера, окруженного смеющимися «мусме», как бы выскакивающими из его карманов и петлиц; настоящий Гулливер у лилипутов.