- Пойдём, тебе ведь нравилось, как поют певчие. Красиво там, свечи горят.
- Ой, не приставай! У нас тоже красиво поют. Тем более - христианская вера чужая для украинцев. А Христа вашего евреи обрезали!
- Что ты сказал? Как ты разговариваешь с матерью? Где твоя совесть? Я тебя родила, недосыпала, ночи за больным ходила. А ты!
Слёзы навернулись на глаза обиженной женщины, и Паша понял, что перегнул палку. Ведь, что ни говори, он был добрым юношей.
- Ладно, мам, не обижайся. Я ведь не со зла. Просто, если узнают, что к христианам переметнулся, назад уже не возьмут. А у нас кампания! Как же я один буду, без ребят? И потом, что вы, старики, видели? Совок свой да Перестройку. Отсталые вы люди. Ну да ладно, куда теперь от вас денешься? Скоро узнаете, что мы, молодые, сделаем с Украиной. Дайте только срок! Мы - новое поколение свободных людей, а вы – всего лишь наш вчерашний день. Доживайте свой век спокойно, поздно вас перевоспитывать.
Мать слушала откровения свободного человека, а глаза у неё по-прежнему были на мокром месте. Наконец она сказала, скорее, попросила сына:
- Павлуша, ты там только поаккуратнее. Будь добрым, никого не обижай. Люди ведь кругом. Пусть другой нации, другой веры, но всё равно ведь люди. Вот и мы с отцом православные…
- Хорошо, хорошо, мама. Я постараюсь. Да не переживай ты так. Всё будет распрекрасно, - успокаивал мать Павел, а про себя подумал:
«Совки - они и есть совки. И ничего с этим не поделаешь».
7.
Прошло два года. Отшумел Майдан 2014-го и все последовавшие вслед за ним события. Новый учебный год начался под залпы орудий в мятежном Донбассе. Ребята выросли, возмужали. Многим исполнилось шестнадцать лет, и настало время получать паспорта.
- Вот выдадут мне документ, только вы меня здесь и видели – балагурил Васька, который вымахал выше всех в классе. – Поеду на фронт. Там от меня больше пользы будет. Хватит за партой штаны протирать!
- А если убьют? – всплеснула руками Мариша.
- Убьют – будешь рыдать на могилке героя, - скривил плаксивую рожу весельчак. – Придёшь?
- Да ну, тебе бы только зубы скалить. Ничего здесь смешного нет!
- Я тоже хочу москалей бить, - вступил в разговор Павло. – Мне их ни вот столечки не жалко! Сколько они нашей крови попили за последние столетия. Уму непостижимо! Да ещё, подлые, историю перекраивают на свой москальский лад. Читаешь, а они там такие белые и пушистые. Вот гады!
- Да, Павлуша, было дело под Батурином, - подвёл черту Василий. – Паспорта получим - и сбежим на фронт.
Документы для оформления паспортов собирали централизованно, чтобы потом в торжественной обстановке можно было поздравить ребят и вручить им новенькие хрустящие книжечки. Но через несколько дней классная дама вдруг вызвала Павла в учительскую и сообщила, что ему отказано в получении гражданства. Отец пошёл разбираться, но вернулся ни с чем. Дело в том, что всё это время женщина получала из России пособие на сына, как мать одиночка. Перед семьёй встала дилемма – либо отказаться от денег, либо оставить всё как есть до восемнадцатилетия Павла. Конечно, родители выбрали второй вариант, что и повлияло на ход всех дальнейших событий.
8.
Васька выглядел лет на восемнадцать, не меньше. И когда в торжественной обстановке всем, достигшим шестнадцатилетия, вручили паспорта, он, хрустя новенькой корочкой, подошёл к Павлу:
- Ну, а ты, друг мой, почему такой невесёлый? Мы ведь собирались на фронт - москалей бить. Покажи свой тугумент!
Что тут можно было ответить? Наш герой только улыбнулся вымученной улыбкой и отошёл в сторону. Можно понять отчаяние и боль, охватившие в этот момент его неокрепшую душу. Представьте себе, что будет чувствовать подросток, которому скажут вдруг, что его мать – родной, горячо любимый человек – стала для него чужой посторонней женщиной? А ведь Украина была для Павла больше, чем мать. Но обернулась вдруг бессердечной равнодушной мачехой, поставившей зарвавшегося пасынка на место. Родина отшвырнула его от себя, будто никчёмную обглоданную кость.
Шила в мешке не утаишь. Через несколько дней все знали, что Павел родился в России, и мать до сих пор получает на него «москальскую» пенсию. Ребята стали его сторониться, а когда после школы весёлой гурьбой все пошли к молельному дому, Павлушу просто выгнали оттуда взашей. Нечего, мол, москалям здесь делать. И это было только начало.
Известно, что бескомпромиссность и юношеский максимализм – удел молодых. Хорошо, если всё это направляется умелой рукой воспитателя в нужное русло. Но, к сожалению, так бывает не всегда. Например, в лихие девяностые люди на улицах городов больше всего боялись не пьяных дебоширов и даже не уголовников. Самыми беспощадными были вездесущие стаи малолеток, которые без видимой причины могли до смерти забить ногами женщину, пенсионера, чужого подростка.
Вспомните переломные моменты нашей истории. Хорошо ли это, плохо ли, но именно молодые вершили перевороты, производили смену власти, делали революции. И горе тому, на кого будет направлена мощная, беспощадная и страшная по своей разрушительности сила юношеского максимализма.
