Киевская Русь - [73]
VI. ВАЖНЕЙШИЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ КИЕВСКОЙ РУСИ
1. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Можно было бы обойтись и без этой вводной главы, если бы не особые обстоятельства, оправдывающие ее появление.
Дело в том, что как у старых, так и у современных нам историков нет определенного мнения о политической сущности Киевской Руси. Нет сколько-нибудь устойчивого решения вопроса даже о том, имеем ли мы право называть Киевскую Русь государством, далеко не ясны даты существования этого государства, весьма спорен и характер этого государства даже в среде тех историков, которые склонны считать Киевскую Русь государством.
Не буду приводить историографию вопроса, а ограничусь лишь несколькими примерами.
С. М. Соловьев в основу деления истории России на периоды кладет междукняжеские отношения, которые, по его мнению, обнаруживают "естественное развитие общества из самого себя". Первый период — от призвания Рюрика до Андрея Боголюбского, когда "княжеские отношения носят характер чисто родовой". Второй период — от Андрея до Калиты: "здесь обнаруживается стремление сменить родовые отношения, вследствие чего начинается борьба между князьями северной и южной Руси, преследующими противоположные цели; эта борьба после раздробления рода сменяется борьбою отдельных княжеств с целью усиления одного за счет другого, окончательная победа остается на стороне княжества Московского". Третий период — от Калиты до Ивана III. Здесь "Московские владетели все более и более дают силы государственным отношениям над родовыми" и, наконец, период четвертый — от Ивана III до пресечения династии Рюриковичей есть период, когда окончательно торжествуют государственные отношения над родовыми, "торжество, купленное страшною кровавою борьбою с издыхающим порядком вещей".[334]
Но несмотря на господство "родового быта", в первый же устанавливаемый С. М. Соловьевым период нашей истории происходит событие, которое сам С. М. Соловьев называет началом русского государства. Это пресловутое "призвание варягов". "Призвание первых князей, — пишет С. М. Соловьев, — имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства…"[335] Стало быть, С. М. Соловьев различает несколько периодов в истории восточнославянского государства, среди которых первый, хотя и с большими оговорками, он тоже как будто склонен считать государственным (в начальной стадии его развития).
В. И. Сергеевич, собственно говоря, никаких периодов в историю древней России не вводит. Для него X или XVI вв. часто являются носителями одних и тех же принципов общественной и политической жизни."…Древнейшие владетельные князья, известные нашей истории, родные братья Святославичи (Святослава Игоревича), улаживают свои отношения либо ратью, либо миром. Это было во второй половине X века. Совершенно то же наблюдаем и во все последующее время до полного исчезновения удельных князей" (до XVI в.).[336] В другом месте он пишет: "Наша древность: не знает единого "государства Российского"; она имеет дело со множеством единовременно существующих небольших государств. Эти небольшие государства называются волостями, землями, княжениями, уделами, отчинами князей, уездами".[337]
Эти государства в лице своих князей находятся в известных отношениях, устойчивых, по мнению Сергеевича, на протяжении нескольких веков. Отношения эти определяются двумя принципами: либо договорами, либо семейным правом. Договоры действуют во взаимных отношениях князей-родственников боковых во всех возможных степенях родства. Семейное право определяет отношения князей-родственников в нисходящей линии, так как в этом последнем случае мы видим отношения детей и родителей. "Подчинение детей родителям выражалось в том, что при жизни отца сыновья никогда не были самостоятельными владетельными князьями. Если бы им и была дана в управление самостоятельная волость, они управляли бы ею в качестве наследников князя-отца, а не самостоятельных владельцев".[338]
Сергеевич, стало быть, не выделяет особого периода, предшествующего периоду уделов, или периоду феодальной раздробленности. Некоторая разница в политическом строе доудельной Руси и Руси удельной заключается, по мысли Сергеевича, в том, что в доудельный период нет боковых родственников князя, а имеются лишь сыновья одного отца, киевского князя.
Иначе к вопросу подходит Владимирский-Буданов. Он считает, отдельные земли в качестве союза волостей и пригородов под властью старшего города являлись уже государствами и до "призвания варягов". Князья-варяги застали везде готовый государственный строй".[339] Владимирский-Буданов не отрицает того, что династия Рюриковичей положила основание сближению между раздельными землями. Это выражалось в обязанности земель платить дань Киеву и в том, что они находились "под рукою" князя Киевского, но он до того далек от мысли признавать единство Киевского государства, что даже период уделов считает временем большего слития земель по сравнению с предшествующим их состоянием.
М. А. Дьяконов в этом отношении очень близко примыкает к Владимирскому-Буданову. Он прямо говорит, что быт русских славян еще до призвания варяжских князей заключал элементы, необходимые для признания наличия государства. В древней Руси "наблюдается значительное число небольших государств, границы которых подвергались постоянным колебаниям". "Эти древнерусские государства" носят названия "земель", "княжений", "волостей", "уездов", "вотчин".
Советский историк, академик Борис Дмитриевич Греков (1882–1953) в своем капитальном труде по истории Древней Руси писал, что Киевская Русь была общей колыбелью русского, украинского и белорусского народов. Книга охватывает весь период существования древнерусского государства — от его зарождения до распада, рассматривает как развитие политической системы, возникновение великокняжеской власти, социальные отношения, экономику, так и внешнюю политику и многочисленные войны киевских князей. Автор дает политические портреты таких известных исторических деятелей, как святой равноапостольный князь Владимир и великий князь Киевский Владимир Мономах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.