КГБ в смокинге. Книга 2 - [69]

В дверь купе тихо постучали, я чуть было не крикнула: «Кто там?», но вовремя спохватилась. После короткой паузы дверь все с тем же скрежетом отъехала в сторону, и появился усатый проводник с потухшей трубкой в зубах. Войдя в купе, он плотно уселся напротив, раскрыл потертый планшет с кармашками для билетов и, с сочувствием глядя на меня, что-то сказал. Билет я держала наготове. Блестящим металлическим компостером усач проделал в картонном прямоугольнике дырку и вернул его мне.

— Хцешь хрбаты? — спросил он.

Я не знала, что такое «хрбаты». Усатый явно что-то предлагал, но как я могла соглашаться или отказываться, если не знала, о чем речь? «Быстрей, идиотка! — понукала я себя. — Реагируй же как-нибудь!..» Но как? Что может предлагать проводник пассажирке, одиноко занимающей двухместное купе? Чай? Валюту? Свежие газеты? Марихуану?

Чувствуя, что пауза становится опасной, я кивнула и изобразила на лице некое подобие благодарной улыбки.

Проводник тоже кивнул, сказал «добже» и исчез, оставив меня наедине с нелегкими лингвистическими проблемами. Сомнения разрешились через несколько минут, когда усатый уже не стучась отодвинул дверь и поставил передо мной стакан чаю в дешевом подстаканнике и два пакетика, на которых почему-то по-русски было написано «Сахар-рафинад».

«Поди знай, что „хрбаты“ — это чай!» — я чертыхнулась про себя и отхлебнула безвкусную, но обжигающую жидкость.

И тут поезд стал ощутимо притормаживать. Я напряглась. Свои отказавшиеся работать часы я оставила у Марии. По моим приблизительным подсчетам, мы ехали не меньше сорока минут. Для советского поезда — почти достаточный перегон, чтобы сделать остановку на ближайшей станции. А для польского? Поезд-то вроде курьерский, ночной. Стало быть, останавливаться у каждого столба не обязан. А если его остановили специально, чтобы внезапно проверить у людей документы?..

Вглядываясь в окно, я успела заметить одноэтажное кирпичное здание с железным щитом на крыше, на котором было что-то написано. Рассмотреть, что именно, я не успела: вагон проехал мимо и остановился через полсотни метров. Только увидев на перроне редких пассажиров с чемоданами и одинокого носильщика, понукаемого какой-то солидной дамой с ребенком под мышкой, я поняла, что остановка предусмотрена расписанием и особых оснований для беспокойства вроде бы нет. Пока нет…

Вдруг мне страшно захотелось есть. Я полезла под столик, извлекла свою уродливую сумку и расстегнула «молнию». Мои ожидания подтвердились: хозяйственная Мария собрала меня в дорогу по всем правилам советских железнодорожных поездок, просто немыслимых без обильной жратвы, рассчитанной на месяцы скитаний: почти весь объем сумки занимал перевязанный шпагатом бумажный сверток, пахнувший, как склад только что открытого продмага, еще не разворованного бойкими продавцами. Ослабив натяжение шпагата, я надорвала сверток и увидела полиэтиленовый кулек, в котором загибался внушительный рог копченой польской колбасы, виднелся бело-коричневый срез солидного шматка сала и что-то еще, не менее аппетитное. Увиденное обрадовало меня настолько, что, позабыв свои страхи, я стала вытаскивать из пакета все подряд, дабы рассортировать наличные продовольственные запасы в том порядке, в каком намеревалась их истребить. От этих приятных хлопот меня оторвал голос, который я узнала бы, даже отходя в мир иной:

— Надеюсь, ты не собираешься все это сожрать в одиночку, подруга?

Часть четвертая

1 США, штат Вирджиния. Лэнгли. ЦРУ

8 января 1978 года

Уолш без выражения следил за тем, как Юджин вошел в его служебный кабинет, молча кивнул, пересек четырьмя шагами огромную комнату и уселся в вертящееся кресло напротив.

— Не в духе, сынок? — участливо осведомился заместитель директора ЦРУ.

— Да, сэр.

Уолш хмыкнул, протянул левую руку к интеркому и придавил указательным пальцем клавишу.

— Слушаю вас, сэр? — раздался скрипучий голос мисс Кренкуотер.

— Контроль «F», пожалуйста, — бросил Уолш. — На пятнадцать минут.

— Да, сэр!

Юджин знал, что контроль «F» — это команда включения так называемой «экранной защиты» кабинета, при которой полностью исключалась возможность подслушивания. Понимая, что предстоит непростой разговор, Юджин внутренне напрягся.

На интеркоме зажглась красная клавиша, подтверждая, что контроль «F» включен. Уолш бросил короткий взгляд на часы.

— Торопитесь, сэр? — спросил Юджин.

— Да. У меня всего четверть часа. Но, думаю, мы уложимся. Первое, сынок: твои контакты с Грином прекращаются, по крайней мере, на время.

— Он заподозрил меня в антисемитизме?

— Юджин, мне некогда выслушивать твои шутки.

— Виноват, сэр!

— Второе: в четверг ты вылетаешь в Майами. Керр введет тебя в курс дела. Твоя задача — оценить обстановку и подготовить план мероприятий по обеспечению безопасности палестинца и его сопровождающих на будущей встрече с людьми из госдепа.

— ФБР уже перестало заниматься такими делами, сэр?

— Тебе будет придана группа из шести спецагентов ФБР. К четвергу все они будут во Флориде.

— Вы объясните, сэр, почему группой агентов ФБР должен руководить офицер «фирмы»?

— Потому, что я так хочу, сынок, — любезно улыбаясь одними губами, отрезал Уолш. — Понятно?