КГБ в ООН - [81]

Уоткинс сказал, что, если бы суд отверг обвинение в шпионаже, он бы согласился признать Драммонда виновным по второму пункту: участие в заговоре. Обвинение по этому пункту не предполагает обязательной смертной казни, а по обвинению в шпионаже подсудимый может быть казнен. Поскольку суд отверг просьбу Уоткинса отказаться от пункта обвинения, за которым может последовать исключительная мера наказания, он тоже не пошел ему навстречу. По сути дела, если бы Уоткинс проголосовал за оправдание по пункту о шпионаже и отдал бы свой голос за обвинение в заговоре, то Драммонд предстал бы перед судом, который рассматривал бы только его заговорщицкую деятельность.

– Вы должны учесть, – сказал Уоткинс, – что я никогда не был членом суда присяжных. Мне поневоле пришлось участвовать в процессе, где на кон поставлена жизнь человека. Это было для меня потрясением.

Один из членов суда заявил, будто Уоткинс сказал: «На Юге мои соотечественники борются за право на жизнь. ФБР заманило цветного в ловушку». Присяжный сообщил, что Уоткинс не верил ни одному слову показаний тех агентов ФБР, которые были родом из Миссисипи. Уоткинс все отрицал. Другой присяжный предположил, что, будь Драммонд белым, приговор ему был бы вынесен через пять минут.

Как бы там ни было, правительство оказалось перед необходимостью еще одного долгого и дорогостоящего процесса.

Его начало было отложено. Суд состоялся лишь 8 июля в зале здания федерального суда на Фоли-сквер. На этот раз место судьи занимал грузный, усатый Майкл М. Мэрфи, который в свое время был комиссаром нью-йоркской полиции. Защитником Драммонда снова был Чэнси, а вместо Моргентау обвинение представлял его старший помощник Винсент Л. Бродерик.

На этот раз в суде присяжных было десять мужчин и две женщины. И снова, как и раньше, среди всех была одна чернокожая – миссис Паулина Бланчард, сотрудница Государственного агентства по страхованию безработных, которое размещалось в Бронксе на Вашингтон-авеню.

Слушание проходило в атмосфере, весьма далекой от той, что изображена в книгах Яна Флеминга о Джеймсе Бонде. Ни слова не было сказано об опасностях и подвигах, которые каждодневно совершают лихие офицеры разведки.

Старший помощник прокурора Брод ерик зачитал обвинительное заключение, которое скорее напоминало технический отчет, а не страницы из книги о шпионских приключениях, от которых по спине бегут мурашки. Так, был представлен поэтажный план здания администрации ньюпортской военно-морской базы, где Драммонд до ареста проводил рабочие часы. Уточнить схему помогли агенты ФБР Селлек, Доуд и Берендс, которые наблюдали за ответчиком.

Лейтенант Картер, начальник Драммонда, рассказал, в чем заключались рабочие обязанности ответчика: распределять поступающую почту, выполнять различную техническую работу, принимать и регистрировать входящие поступления. Словом, ничего существенного. Это не произвело впечатления на присутствующих в зале суда, которые слышали утверждение правительства, что Драммонд имел практически неограниченный доступ к жизненно важным секретам, имевшим отношение к обороне страны. Но дать окончательную оценку услышанному предстояло суду присяжных, а не зрителям в зале.

Наконец настал черед Драммонда занять свидетельское место и выступить в свою защиту. Адвокат скрупулезно проинструктировал его, как следует освещать свою шпионскую деятельность.

Драммонд рассказал о встрече в Лондоне с незнакомцем, который уплатил ему 700 долларов за пропуск на базу.

– И что же случилось потом? – был задан ему вопрос.

– Я не смог раздобыть пропуска. Тот человек разгневался. Он сказал, что хочет получить от меня обещанное. Затем он представился как полковник Советской Армии. Мы перестали говорить о пропуске. Он дал мне понять, что от меня ждут закрытой информации о делах на флоте, с которой я был знаком. Я ответил ему, что он идиот, что он рехнулся, на что он мне сказал: «Мы думаем, ты это сделаешь».

Драммонд рассказал, что он оказался «в какой-то старомодной английской усадьбе», где подвергался угрозам.

– Они держали меня там несколько часов. Вместе с русским офицером при мне находился мускулистый охранник.

Ответчик заявил, что среди документов, которые он передал в Лондоне Советам, был «список авиационных баз США в Англии и другие секреты НАТО, которые я подделал и отпечатал». Драммонд настаивал, что передал русским не подлинный список, а фальшивку.

– Просто я старался отделаться от них, – сказал он. – Но это не получилось.

Затем Драммонд сообщил, как после шестнадцати лет службы он собирался уйти из флота, надеясь, что в таком случае потеряет интерес для русских. Он также поведал, как русские старались не допустить его женитьбы на французской девушке из опасений, что брак помешает его шпионской деятельности.

Драммонд заверил, что прежде, чем передавать документы русским, он просматривал их, выбирая те, которые не имели реальной ценности.

– Порой я передавал им устаревшие документы, предназначенные к уничтожению, но они ничего не замечали.

Отчаянно пытаясь объяснить некоторые из признаний, которые он сделал ФБР сразу же после ареста, Драммонд рассказал под присягой, как ему неожиданно в голову пришла мысль, которая, если бы осуществилась, помогла бы ему отделаться от русских.