КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996) - [135]

В моей администрации, между прочим, абсолютно серьёзно обсуждали наихудший сценарий: высадка в Москве десантников, захват зданий силовых министерств и прочее. Десантники — самый мобильный и хорошо обученный род сухопутных войск — Лебедя вообще боготворили. Говорили, что он до сих пор может выполнить все десантные нормативы — пробежать, подтянуться, спрыгнуть с парашютом, выстрелить по мишени короткими очередями и попасть.

Я этим разговорам значения не придавал. Мне было ясно, что ни при каких обстоятельствах Лебедь ни на что подобное не решится. В глазах у него я прочитал совершенно неожиданное выражение — троечника, который забыл выученный урок и не знает, что делать.

….И все-таки сомнения по поводу его отставки у меня были. Тот ли сейчас момент, когда можно так обострять внутриполитическую ситуацию?

Впереди — моя операция.

Но с другой стороны, а если что-то со мной случится? Не хотелось, чтобы Лебедь в момент операции находился в Кремле. Неуправляемый, с огромными амбициями, раздираемый внутренними противоречиями и… слабый политик. Вот это последнее — самое страшное. Сильный будет грести под себя, но хотя бы удержит ситуацию. А Лебедь ? Для того чтобы по-мальчишески что-то доказать самому себе, он не остановится ни перед чем. Этот человек не должен получить даже мизерный шанс управлять страной».[1134]

Скандал, который устроил Куликов, видимо, и предназначался для обоснования отставки опального десантного генерала.

14.15.6. По словам симпатизирующих Зюганову лиц, президент выкинул Лебедя как нашкодившего кота.[1135] Но это мнение людей, которым Лебедь помешал в середине 1996 года прийти к власти. Народ думал несколько по иному.

Сам Лебедь был также иной точки зрения. «Я обещал моим избирателям прекратить эту кровавую бойню, — говорил Лебедь. — Я пошёл и прекратил. Второе, что я обещал, — разобраться с коррупцией и преступностью. Но когда я решил первую проблему (мир в Чечне), все дико испугались. Меня стали обвинять в подготовке путча и заговора, в создании какого-то страшного русского легиона».[1136]

Пошёл ли Лебедь на разрыв с Ельциным сознательно?[1137] Такая версия кажется довольно убедительной. «Трудно сказать, провоцировал ли Лебедь свою отставку своими рекомендациями Коржакова избирателям Тулы. Но нельзя не признать, что сам момент отставки был не самым плохим для закладывания базы следующего витка политической карьеры Александра Ивановича. Он запомнился избирателям как „пострадавший за интересы простого народа“ и под свежим впечатлением прекращения войны в Чечне. Запомнился как национальный герой, „подстреленный на взлёте“ — в самом начале решения реальных проблем России. А уволили его — во-первых, „несправедливо“, а, во-вторых, уволили „люди, которые сами только делали вид, что занимаются решением проблем страны“. Решение от отставке Лебедя выглядело как решение непопулярного государственного лидера об устранении из властных структур своего гораздо более популярного в народе конкурента. Можно ли представить себе лучший подарок от Ельцина перспективному и молодому политику, лучший трамплин для подготовки следующего и уже не „наспех“ организованного прорыва к посту Президента России?».[1138]

«17 октября, через четыре месяца после назначения, Лебедь был уволен. Борис Ельцин, по большой части державшийся в тени, даже появился перед страной и разразился гневной тирадой в адрес генерала и его „непослушания“.[1139]

«Отставка не была мотивирована ровно никакими объективными причинами: не было ни заявления Александра Ивановича об отставке, не было проваленных заданий Президента, не было зафиксировано ни одного нарушения Лебедем законодательства или рамок полученных от Президента полномочий».[1140]

На следующий год Лебедь напишет: «…У меня есть право говорить о сегодняшней власти все, что я думаю, не извиняясь за своё прошлое в неё хождение».[1141] Но извиняться ему все же пришлось. Правда, слово «простите» он не говорил, но смысл-то был тот же самый.

14.15.7. Впоследствии, Лебедь не раз возвращался к вопросу о том, почему он пошёл во служение к президенту, который его вскоре выгнал и которого он, если верить его писаниям, оценивал довольно невысоко. Александру Ивановичу нужно было оправдать перед потенциальными избирателями и способ оправдания он выбрал не самый плохой.

В частности, он писал: «Мне нужна была власть, чтобы прекратить бессмысленное кровопролитие, уносившее тысячи жизней и триллионы рублей…Я стал Секретарём Совета Безопасности не для того, чтобы попользоваться властью, а для того, чтобы использовать её. Использовать как инструмент для вывода страны из кризисной ситуации. Власть именно для этого и нужна. Трудно управлять кораблём, стоя на берегу».[1142]

Красиво сказано. И может быть даже правдиво. Вот только, похоже, сказана не вся правда. Не сказано, что пребывание в Совете Безопасности резко подняло его известность, позволило познакомиться с нужными людьми, которые помогли потом (и в том числе деньгами). Эти «корыстные» стороны своего поступка Александр Иванович предпочёл не говорить. Впрочем, разве он один умалчивал часть правды, так поступали практически все российские политики. Поступали так в лучшем случае, в худшем, что было ещё чаще, они просто цинично лгали. В оправдание их полуправда и лжи можно сказать одно: без этого они бы и не побеждали (точнее не сумели бы обмануть электорат), а вместо них были бы другие. Вполне возможно такие же или даже хуже.