КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996) - [134]

Если разговор о перевороте достаточно сложен,[1128] то слова о полутора тысячах чеченских боевиков говорят либо о предательстве Лебедя (и тогда его нужно судить) либо об ошибке говорящего (и тогда Куликову нужно было бы потом извиниться). Но наиболее вероятно, что речь идёт о политической демагогии, когда о правде или неправде не думают, а подсчитывают только политическую целесообразность.

Интересно отметить, что по политической технологии поведение Куликова в октябре 1996 года так здорово похоже на поведение Чубайса в июне того же года (см. пункты 14.11.6. — 14.11.7. настоящей книги). Сходство невольно наводит на мысль о том, что и летом и осенью 1996 года обе пресс-конференции только формально проводились для журналистов, на самом деле они предназначались для других, точнее вообще одного человека — Бориса Николаевича Ельцина. И там и там Президент РФ ставился перед скандалом и необходимостью выбора между двумя конкурирующими лидерами. Только Чубайс с его отсутствием авторитета среди населения в роли затравщика не подходил, Куликов был более подходил для этой роли.

Александр Иванович отреагировал на патетику Куликова словами: «Зарапортовался бедняга»… Согласно информации пресс-службы СБ, А. Лебедь на встрече с Виктором Черномырдиным, представил премьеру «документы, опровергающие …публичное заявление министра внутренних дел РФ А. Куликова»… Лебедь направил Президенту Борису Ельцину письменный доклад о происшедшем и обратился с просьбой о личной встрече.[1129] Действительно, несколько переворотов в течение полугода — это уже перебор. Но разве о переборах думают, когда борются за власть?

«Бодание Лебедя и Куликова перешло в открытую стадию. Лебедь говорил прямо: «Двое пернатых в одной берлоге не уживутся», — напишет позже Ельцин.[1130]

Никакой это не был переворот. Это был спектакль для одного зрителя, но ведь статистами в них был весь народ. За полугодие дважды его втравливали в межклановые разборки, занимались демагогией. Никто не думал о психике людей, режиссёры думали о том, как прореагирует всего один единственный зритель — президент.[1131] Именно для него и разыгрывались спектакли, которые по жанру трудно даже определить, то ли комедия, то ли драма. А может быть фарс?

Кстати, скорее всего в октябре 1996 года этот спектакль и согласовывался с президентом, которому нужен был формальный повод для отставки своего помощника по национальной безопасности.

«…Само по себе свойство высшей власти таково, что она болезненно переваривает внутри себя несовместимость тех или иных человеческих характеров, и в конце концов кого-то из должностных фигур „выплёвывает“. Но, полагаем, не должны высшие государственные чиновники пользоваться плюрализмом мнений, как любые другие „смертные“. Ну нельзя им в Кремле или в километре от него размахивать сугубо должностной информацией, как билетом в баню. Высшие структуры власти должны органично переваривать внутренние разногласия — в этом состоит профессионализм рулевых государства. А народ и свою многострадальную страну надо пожалеть. Страданий хватает, а лекарства недёшевы».[1132]

Кстати, версию о согласованности скандала позже подтвердил и сам Куликов, написавший: «Все последующие заявления Лебедя, сделанные в свойственной ему агрессивной манере, не оставили у меня сомнений в том, что он не удовлетворён ничейным счётом и намеренно обостряет наше противостояние.

Я понял: надо в этой истории ставить точку. Либо пусть отправляют в отставку меня, либо, наоборот, освобождают от должности Лебедя.

Именно тогда я позвонил Чубайсу и уведомил его о намеченной на следующий день пресс-конференции, которую я собирал по собственной инициативе, чтобы положить конец домыслам и недомолвкам.

То, что я намерен был высказать журналистам, не являлось для Анатолия Чубайса неожиданностью: свою точку зрения, как это уже упоминалось, я изложил в его присутствии заблаговременно — в кабинете премьер-министра.

Выслушав меня, Анатолий Борисович ответил, что доложит о моем решении президенту.

Перезвонив чуть позже, он сказал следующее: «А.С., я доложил президенту. Он не высказал своего неприятия. Он не сказал: „Нет!..“

В пересказе Чубайса слова Ельцина вовсе не звучали как одобрение моего шага. Их следовало понимать так, что президент готов дожидаться исхода, а его окончательное решение будет зависеть от того, на чью сторону склонится общественное мнение».[1133]

14.15.5.1. Через несколько лет Ельцин напишет то, что можно назвать косвенным признанием предварительной подготовки к отставке Лебедя, которая началась ещё в период его пребывания за рубежом. В частности, он написал: «… Я тем временем поручил Администрации Президента подготовить его отставку.

Вопрос этот был вовсе не так прост, как может показаться теперь, по прошествии времени. Авторитет Лебедя в вооружённых силах и в других силовых структурах был огромен. Рейтинг доверия среди населения приближался к тридцати процентам. Самый высокий рейтинг среди политиков. Но главное, Лебедь, как я уже говорил, имел почти карманное Министерство обороны во главе с его ставленником Игорем Родионовым, впоследствии ярым сторонником коммунистической оппозиции.