Кеша и хитрый бог - [27]

— Мать, а почему это у нас Кеша там сидит?

Кеша увидел, как мать вся порозовела, а глаза ее под черной выгнутой бровью заискрились и стали похожи на две голубые звезды.

— А правда, Кеша, чего это ты там сидишь?

Кеша поднялся со своего, Кешиного, места и, еще сам не веря в то, что произошло, пошел к отцу и сел, как большой, как настоящий сын, с правой руки.

Сначала они ели пельмени и яичницу, потом гоняли чаи с терпким смородиновым листом, потом просто так, для порядка, посидели и помолчали.

После ужина Кеша понес на стожок свое имущество, а отец вышел покурить на крыльцо. И тут у отца и Кеши произошел серьезный и совершенно неожиданный для Кеши разговор.

— Глупый ты человек, Кешка, — сказал отец ни с того ни с сего.

Кеша даже тулуп выпустил из рук. Стоял и ждал, что еще скажет отец. Всю радость и всю гордость будто волной смыло. Какая уж там гордость после таких слов!

А отец между тем не торопился. Закурил папиросу и, поглядывая из-под медвежьих бровей, начал разъяснять Кеше, какой он, Кеша, есть и что он про него думает.

Оказалось, отец знал Кешины тайны — и то, как растабаривал тары-бары с богом, и то, как и почему варил с Тоней кота Акинфия. Кеша не верил ушам. Что же это, в самом деле, откуда он знает? Неужели Тоня и про это выболтала?

Но секрет оказался очень простой, и Тоня была тут совсем ни при чем.

— Вышел покурить на крыльцо, вот и услышал, — сказал отец. — Прямо стыд и позор: пионер, а веришь в бога!

Кеша стал оправдываться:

— Разве я виноват, что мне снятся такие сны? Мне козел тоже снился. Это я во сне в бога верил, а так я, папа, не верю…

Отец смахнул с крыльца березовые листочки, нахмурился.

— Ты, Кеша, брось про козлов. На козлов вину сваливать нечего. Если веришь, так и скажи. Буду знать, с кем имею дело.

— Я ж тебе сказал — не верю. Как тебе еще говорить?

Отец недоверчиво посмотрел на Кешу.

— А кота Акинфия зачем варил? Для смеха, да? Школьник, живешь в двадцатом веке, а приносишь кошек в жертву богу, как язычник! Даже смотреть на тебя тошно!

Отец затянулся папиросой. Красный огонек осветил на миг его крупный нос, густые, взлохмаченные брови.

— Ты ж знаешь, какое у Тони горе. Почему с толку ее сбиваешь, почему не поможешь?

— Я, папа, всегда Тоне помогаю…

— Ну, это ты брось. Теперь я все вижу. Нечего!

Отец опустил голову, минутку помолчал.

— Все ты, Кешка, сам делаешь, все втихомолку. Это, брат, только в священном писании говорится: «Каждый сам за себя, а бог за всех». А у нас, Кешка, по-другому. У нас каждый за всех, а все за одного. Вот так… Не знаю, что с тобой и делать. Сегодня на судоверфи был, дядю Степу видел. Книжку он посулил тебе интересную привезти, мозги твои проветрить.

— Какую книжку?

— Уж он знает какую! У него, Кешка, своих детей десять душ, а попа ни одного.

— Разве я, папа, поп?

— Ладно. Иди спать. Потом разберемся.

Отец бросил на землю окурок, затоптал сапогом и ушел в избу. Кеша полез на стожок, лег лицом вверх, накрылся тулупом и стал думать про себя и про свою жизнь. Отец, конечно, не знал всего про Кешу, но, наверно, он был прав. Хоть ты еще и мал, хоть и сам порою путаешься и спотыкаешься в пути, а надо думать и про Тоню, и про Леху, и про деда Казнищева, и вообще про всех на свете…

Темнота обступила тайгу со всех сторон. Где-то в вышине послышался гул самолета. Кеша начал искать, да так и не нашел среди звезд живой зеленый огонек. Наверно, это был боевой военный самолет. Кеше хотелось думать о чем-нибудь хорошем и возвышенном. О том, как построят на Байкале консервный завод и как тут будет весело и шумно, как поступит в мореходку и уплывет далеко-далеко, куда не плавал еще ни один человек в мире… Но думать Кеша долго не мог. Сон уже прилип к ресницам, перепутал и перемешал все его мысли. В сарае Казнищевых захлопал крыльями и закричал на весь Байкал кочет. Кеша ругнул непутевую птицу, улыбнулся неизвестно отчего и уснул…

Профессор Кеша

Вот же до чего удивительное дело! Ночью Кеша спал как убитый, а проснулся, у него уже полностью был готов план жизни. С точками, с запятыми, с параграфами.

План получился не на всю жизнь. Но это и понятно, потому что на всю жизнь не может составить никто. Даже самый ученый профессор.

Сегодня Кеше надо было идти по этому плану в пещеру. В самом деле, чего там Петух Пашка вертелся и что он там потерял?

Кеша прикинул, как все это будет, и решил захватить с собой палку потолще и фонарь «летучая мышь». Для такого рискованного дела сгодился бы пистолет, но пистолета у Кеши пока не было. И вообще у Кеши не было ничего настоящего. А только лежал в ящике из-под макарон среди всякого хлама деревянный самопал, попорченный компас на рыжем ремешке да медная винтовочная гильза с пробитым пистоном.

Кеша вынимал иногда это свое добро и втихомолку думал о моряке, который носил компас на рыжем ремешке, и солдате, который выпалил этим последним патроном… Завидовал им, верил, что и сам будет когда-нибудь таким же геройским человеком, и сомневался: кто возьмет очкастого на флот!

Кеша подобрал свой тулуп, подушку, свернул в кружок и пошел в избу.

Но план Кеши так и остался планом.

Кеша переступил через порог и тут же узнал, что отец уже сам обмозговал, как Кеше жить, и сам поставил все параграфы, точки и запятые.