Кероглу - [91]

На вершинах далеких гор

Утром глыбами снег покажется.

Ни друзья мои, ни Ченлибель,

Ни любимая мне не кажется.

Всюду пики, стрела и лук.

Удальцов моих нет вокруг.

Я один, замыкается круг,

Но позором — бежать мне кажется.

Мое сердце — в дыму, в беде.

Заклинанья к чему в беде?

И Эйваза не видно нигде.

Мир теснее вдвойне мне кажется.

Серна с гор спустилась вдали…

Видеть милую силюсь вдали.

Нет, не сокол над ликом земли —

Хищник там, в вышине, мне кажется.

Кероглу сам себе не рад.

Не смеется, не знает отрад.

Может быть, на ветке гранат

В милой мне стороне покажется?

А Араб-Рейхан только радовался, слыша как печально поет Кероглу. Вместе с пашой подошел он к минарету и окликнул Кероглу:

— Доброе утро, Кероглу! Аллах никогда не допустит, чтоб долг остался неоплаченным. Все-таки попался ты ко мне в руки!

— Араб-Рейхан, — ответил Кероглу, — у тебя со мной свои счеты. К чему ты собрал сюда все это войско? Дай мне дорогу, я опущусь, и мы с тобой сразимся.

— Нет, Кероглу! Во второй раз я себя провести не дам. Если я позволю тебе сойти оттуда живым и невредимым, то все назовут меня дурнем.

— Что же ты думаешь делать?

— Думаю, что тебе нужно сдаться. Пусть там, наверху, тебе свяжут руки и спустят вниз.

— Согласен, сдаюсь. Иди свяжи мне руки.

— Нет, не я! Я туда подниматься не стану.

— Ну что ж. Кто хочет, пусть идет!

Видит Араб-Рейхан, что сказал глупость. Никто не осмелился подняться наверх. И приказал он тогда, чтобы пришли лучники.

Понял Кероглу, что Араб-Рейхан собирается осыпать его стрелами, и сказал:

— Послушай, я считал тебя умным человеком, а ты, оказывается, совсем поглупел. Что мне твои стрелы, если я могу в любую минуту скрыться в минарете?

Видит Араб-Рейхан, нет, и эта его затея никуда не годится, Кероглу прав. Тогда он сказал:

— Ладно, пусть будет так. Зря расходовать на тебя стрелы не будем. Сиди себе там, а мы постоим тут.

Кончится тем, что ты умрешь от голода и жажды, а мы завладеем твоим трупом.

«Да, дело скверно, — сказал себе Кероглу. — Тут и впрямь умрешь от голода и жажды». И задумался он, как быть. После долгих раздумий, понял — остается одно: крепко припугнуть всех их, и сказал:

— Неужто по-твоему я так глуп, что один-одинешенек приду сюда? Сейчас мой гонец достигнет Ченлибеля. Вскоре все семь тысяч семьсот семьдесят семь удальцов окружат Карс. Посмотрим, как вы тогда запоете?!

Задрожали от страха паша и Араб-Рейхан. Паша точно очнулся от сна.

— Эй, посмотрите, куда девался этот негодяй, сын старухи, — крикнул он. — Что-то я не вижу его. Наверно, его-то он и послал в Ченлибель.

Стали искать юношу. Бросились туда, сюда. Какое там! Где было найти его? Пропал он, и все. Дело было ясно. Пристал паша к Араб-Рейхану:

— Скорей, придумай что-нибудь! Если его удальцы налетят на город, они камня на камне не оставят!

По-приказу Араб-Рейхана пришли землекопы с лопатами и кирками.

— Сройте минарет сейчас же, — приказал он. — Тогда или Кероглу со страху сдастся, или же свалится он вместе с минаретом и убьется. А тогда говорить с удальцами будет легче.

Принялись землекопы рыть вокруг минарета. Видит Кероглу, что дело плохо. Но, подумав немного, решил: «Не беда! Пускай себе роют. Когда я увижу, что минарет вот-вот упадет, спущусь и стану вниз, у двери. Посмотрим, кто из нас потом пожалеет. Но уж если выберусь отсюда живым, то я знаю, что мне делать!»

Оставим землекопов работать кирками и лопатками, а Кероглу ждать наверху, послушайте, расскажу я вам о юноше.

Он сказал так, что, когда подъезжал к подножью Ченлибеля, конь под ним пал. Вышли удальцы из засады, схватили его и привели прямо в Ченлибель.

— Кто ты? Откуда едешь? — спросил Дели-Гасан. Юноша рассказал от начала до конца все, как было и стал плакать и молить:

— Скорей! А то Кероглу убьют!

Удальцы сказали Нигяр-ханум:

— Нигяр-ханум, решай, слово за тобой. Скажи, что делать?

— Покидать всем Ченлибель сейчас нельзя, — ответила она. — По-моему, надо поступить так: Дели-Гасан с тысячей удальцов останется на своем месте и Демирчиоглу с тысячей удальцов на своем. Остальные же, во главе с Эйвазом, пусть едут выручать Кероглу.

Потом повернулась к Дели-Гасану:

— Что ты скажешь?

И Дели-Гасан, и Демирчиоглу, и Эйваз — все согласились с Нигяр-ханум. Удальцы мгновенно вскочили на коней. Дали коня и юноше, и он поскакал впереди.

Ехали, ехали и, наконец, доехали до окрестностей Карса.

— Сток! — крикнул Эйваз. — Если так мы войдем в город, Кероглу могут убить.

Отделил Эйваз семьсот удальцов, и каждую сотню поставил под начало храбрейшего из них. Одну сотню взял себе. Остальным же удальцам приказал оцепить Карс и ждать, а в разгар боя ворваться в город.

Семьсот удальцов, шесть вожаков, Эйваз и юноша с мечами нагло двинулись на город. Не дав страже перевести дух, ворвались они прямо на улицы. Каждый отряд двинулся по одной из улиц, а сам Эйваз, взяв с собой юношу с сотней отборных удальцов, пошел по главной. И какая же, как бы вы думали, это была улица?

Да та самая, по которой шел накануне Кероглу и увидал Хури-ханум. Проехали они немного, и показался дворец Хури-ханум. Увидел юноша, что она стоит у окна и не сводит глаз с дороги. Тотчас он хлестнул коня и подскакал к окну.