Керченское сражение. От Крыма до Рима - [35]

«Будущим в кампании 1770 года на Азовском море судам к зимованию лучшего убежища я ныне не нахо­жу, как в Таганроге, где хоть и видимо есть заведенная отцом отечества вечно бессмертные памяти государем императором Петром Великом гавань, но оная, как ра­зоренная и засоренная, требует возобновления и углуб­ления».

Екатерина II всегда внимательно прислушивалась к мнению опытного моряка и, не откладывая, распоря­дилась Адмиралтейств-коллегий.

«Мое мнение есть, чтоб Таганрогскую гавань отдать в ведомство Сенявину, с тем чтоб ее поставил в такое со­стояние, чтоб она могла служить как к убежищу судам, так и для построения судов, а наипаче галер и других по тому месту судов способных. Я ему дам на первый раз на то и другое 200 000 рублей, а с ним условиться надобно о заведении там адмиралтейского департамента и слу­жителей, по мере тамошней морской силы. В реке Доне же нету никакой способности по ее мелям к построе­нию, или, лучше сказать, к плаванию вниз судов. Глав­ный предмет будущий год на Азовском море, кажется, быть должен для закрытия новозаведенных крепостей, чтоб сделать нападение на Керчь и Тамань и завладеть сими крепостцами, дабы Зунд Черного моря через то по­лучить в свои руки, и тогда нашим судам свободно будет крейсировать до самого Цареградского канала и до ус­тья Дуная… Итак прошу, если совет с вышеописанным согласен, прилежно входить в представления Сенявина и сего ревностного начальника снабдевать всем, в чем только он может иметь нужду и надобность, чем и меня весьма одолжите, ибо Донская экспедиция есть дитя, кое у матери своей крепко на сердце лежит».

Сенявину не довелось ознакомиться с откровения­ми императрицы о дальнейших ее планах, но явно им­ператрица проявила и мудрость, и знание дел на Юж­ных приморских рубежах России, и заинтересован­ность в будущем, чтобы дать возможность без помех крейсировать у Босфора русским кораблям. И явно взяла под свою опеку Донскую экспедицию.

Все эти оттенки внимания императрицы сразу заме­тили в Адмиралтейств-коллегий. С недавним вступле­нием Чернышева в должность вице-президента оживи­лась деятельность Морского ведомства, что не преми­нул засвидетельствовать и Сенявин. «Я как много раду­юсь тому, что все, как мне кажется, по Адмиралтейст-ву преобратилось из дремлющего в бодрственное, из упадающего в восставшее».

На первых порах Чернышеву приходилось туго. Ад­мирал Мордвинов, обидевшись, устранился от дел. К чести Чернышева, оставшись без помощника, он пер­вым делом ссудил на нужды флота из личных средств 75 тысяч рублей «по случаю недостатка денег…»

А на Дону с большим напряжением трудились мас­теровые и моряки, воплощая в жизнь замыслы своего флагмана. Сенявин без устали следил за работами на верфях. На две верфи в Икорце и Павловске приходил­ся один мастер. Близилась весна, и он радовался пер­вым удачам. С Икорецкой верфи, неподалеку от Воро­нежа, рапортовал в Петербург: «Успех в строении су­дов по состоянию времени и людей идет так, что боль­ше требовать кажется мне от них не можно, в чем могут свидетельствовать спущенные на воду суда… всего спу­щенных судов на воду, кроме нынешнего и машины с понтонами, 5, сверх того, уже на воде состроенных шлюпок 10, палубных 2, 8-весельных — 8, ялботов 12, прочие же суда в Павловске обшивкою внутри и снару­жи одеты, выконопачены и к спуску приготовлены… а на будущей, если… вода помешательства не сделает, уповаю спустить все».

Прошел лед, и вниз по Дону, пользуясь половодьем, двинулись полтора десятка судов. Все они были без пу­шек, рангоута и тяжестей, чтобы миновать мелковод­ное устье. До Азова дошли благополучно, начали пре­одолевать мелководную дельту, чтобы следовать в Та­ганрог. Перед отходом Сенявин собрал командиров. Как и заведено на всех верфях, судно, пока находится на стапелях, именуется под номером. После спуска на воду приходит время дать судну имя и надписать его на борту.

Приказ о наименовании Сенявин зачитывал сам:

—   Прам нумер первый, командир лейтенант Ушаков.

—   Есть, ваше превосходительство, — неторопливо вышел вперед Федор Ушаков.

—   Отныне ваш прам именуется «Гектором», — с некоторым пафосом произнес вице-адмирал, и скупая улыбка озарила его истомленное заботами и болезнью лицо.

—   Следовать в Новопавловск!

—   Есть, будет исполнено! — так же неторопливо, но твердо ответил Ушаков.

—   Прам нумер второй! Командир капитан-лейте­нант Шаховской.

Нил Шаховской вразвалочку сделал шаг вперед.

—   Отныне ваш прам именуется «Парисом»!

—   Есть!..

Приказом определялись названия для прамов — «Лефеб», «Елень», «Троил».

Затем объявил имена «новородных» — так называл их, построенные суда — Сенявин: «Хотин», «Азов», «Новопавловск», «Таганрог»… Екатерине II наименования судов понравились.

— Троянской истории имена, кои дал Сенявин ко­раблям, им построенным, показывает, что у него в го­лове твердо есть намерение повидаться с теми местами, где оная производилась…

У первых причалов Таганрога ошвартовались «но­воманерные» корабли. Пользуясь наступившим летом и погожими днями, на них грузили и устанавливали пушки, орудийные станки, водружали мачты, якор­ные устройства. Все это снаряжение везли берегом из Икорца, Павловска, Таврова, Новохоперска.