Кенесары - [49]

К концу 1844 года вместе с ним кочевали или оказывали ему содействие отдельные представители Чумикеевского и Джагалбайлинского родов. Почему так получилось? Да потому, что Кенесары, нападая на Новую линию, стремился укрепить свои отношения с родами джагалбайлинцев. Вместе с тем один из источников отмечает, что Кенесары очень гуманно обращался с пленными русскими солдатами. Как уже говорилось, многих из них он хотел даже женить, отдавал им предпочтение, назначая на командные должности. Так, одним из его полководцев был известный русский солдат Метлин. Еще в сентябре 1844 года под командованием Ковалевского для рекогносцировки местности и для того, чтобы определить точное место нахождения Кенесары, вышел отряд в составе 300 казаков к Мугоджарским горам. Подполковнику Ковалевскому было дано задание не тревожить аулы Касымова, если тот в точности исполнит требования начальства, то есть перестанет наконец сопротивляться и отдастся властям. Наряду с этим оренбургские власти устроили небольшое совещание местных воротил, султанов и родоправителей, с тем чтобы они обратились к Кенесары Касымову с требованием сдаться. В этом случае Кенесары был бы реабилитирован и не понес бы наказания. Узнав об этом, Кенесары решил в какой-то степени принять условия оренбургских властей. Он заявил: «Смею доложить, что без греха один Бог, много виноват я и прошу простить меня во всем, что я сделал до получения Вашего милостивого письма». Это был его своеобразный ответ Ладыженскому. Нужно помнить, что Ладыженский все же был крупный политик, который, может быть, и соглашался с мнением начальства, но иной раз старался поступать так, как ему диктовали его совесть и политическая необходимость.

Складывалось очень серьезное положение. С одной стороны, войска никак не могли взять в плен или хотя бы ограничить территорию кочевания султана Кенесары, с другой — у Кенесары не хватало ни людей, ни материального обеспечения. Документы свидетельствуют, что его приверженцы и его аул фактически переживали очень трудную и тяжелую зиму. В-третьих, у Кенесары не оставалось ни одного союзника. Он мог бы иметь приверженцев в стане своих же родственников чингизидов, но этого не произошло. Многие чингизиды поняли, что Кенесары в степях Казахстана, в особенности в районах кочевок родов Аргын, Чумекей, Торткара, Джагалбайлы, Шекты, Тама, уже не в состоянии оказывать сопротивление царским войскам. Петля вокруг султана Кенесары все больше и больше затягивалась. Однако надо отметить, что сама личность Кенесары вызывала такое уважение даже со стороны противника, что он еще как бы вольно находился в степях Казахстана. Он мог кочевать в южных районах Мугоджарских гор, где все-таки, несмотря на скудную растительность, имелись пастбища и можно было выпасать скот. И все же сам Кенесары понимал, что теперь у него практически не остается выхода, что та самая государственность, о которой он мечтал, которую он стремился построить по следам своего деда, теперь уже фактически неосуществима.

Но вместе с тем в конце 1844-го — начале 1845 годов Кенесары еще надеялся, что можно приобрести какие-то территории, на которых он мог бы кочевать, если ему удастся найти общий язык с Оренбургской администрацией или с некоторыми ее представителями. Так, генерал-губернатор Обручев, который сменил Перовского и был более жестко настроен по отношению к Кенесары, все же в определенной степени уважал его как личность, но в то же время его действия внушали генерал-губернатору страх, и он стремился навести полный порядок, или, как выражались тогда, «успокоить степь». Вся эта гамма чувств была очень хорошо проанализирована султаном Кенесары.

Хан Кенесары, в официальных документах именовавшийся султаном, прекрасно понимал, что независимое и самостоятельное государство, которое могло бы вписаться в общую струю различных стран, в данной ситуации уже невозможно было построить. Традиционность натолкнулась на цивилиза-ционное мировидение. Цивилизационное мы можем назвать в кавычках. Но все же европейское мировидение стало опережать традиционное. Несмотря на то что царская Россия сама была «страной рабов, страной господ», она все же постепенно продвигалась к прогрессу. Вопросы создания казахской государственности в том традиционном виде, который представлял Кенесары, не были актуальны. И самой насущной задачей Кенесары в этот момент была необходимость каким-то образом договориться с оренбургскими и сибирскими властями и отвоевать свою территорию в качестве подданного империи. И самая большая заноза, которая свербила в его душе, — то, что его семейство находилось в плену и тем самым у него постоянно были связаны руки.

Однако, невзирая на все это, осенью и зимой 1844 года Кенесары нападал на те аулы, которые были ему подчинены или, даже не признавая его власть, все еще находились под его главенством, и стремился собрать с них зякет и ушур. Странная получалась ситуация. Эти аулы платили свои налоги и царизму, и в зависимости от обстоятельств, центральноазиатским феодалам, в то же время налоги собирал и грозный воитель Кенесары. И эти родовые объединения, с которых взимал налоги и Кенесары, и его сподвижники, все больше и больше предпочитали отдалиться от Кенесары, отдалиться от его длинной руки.