Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология - [87]
Тайный совет прислушался к мнению второго прелата королевства, и в мае 1583 г. состоялось заседание суда Звездной палаты503, на котором из уст членов правительства прозвучали уже известные аргументы: диффамация архиепископа «затронет честь и репутацию нашего ко-ролевства… и даст возможность врагам Евангелия писать об этом в Рим и Реймс, что вызовет поток книг оттуда сюда»504. Итогом судебных слушаний стало вынесение приговоров всем участникам событий. Степлтона лишили рыцарского звания, оштрафовали на 3000 ф. ст. и приговорили к трем годам тюремного заключения. Кроме того, он должен был публично просить прощения у архиепископа на очередной четвертной сессии суда в Йоркшире и возместить ему сумму, исторгнутую «вымогателями».
Бернарда Мода, некогда служившего управляющим у архиепископа, а затем поступившего на службу к Степлтону, который от имени последнего якобы просил у Сэндса 200 ф. ст., оштрафовали на 500 ф. ст. и осудили на наказание у позорного столба в Лондоне и Йорке, а также на три года тюрьмы. Тот же приговор получил Сциссон, но его штраф составил 300 ф. ст.
Судьбу миссис Сциссон и некоего Мэлори (чья роль в этом деле неясна) передали на усмотрение мировых судей в Йоркшире, зато шотландец Александр, возмутивший Звездную палату своим вызывающим поведением и упорным нежеланием раскаиваться, был приговорен к отсечению ушей у позорного столба, штрафу в 100 ф. ст., трем годам тюрьмы и высылке из Англии, благ которой оказался недостоин.
Архиепископ мог торжествовать, предвкушая публичное унижение своих врагов. В ожидании йоркширской четвертной сессии он начал заранее составлять милостивый ответ на их покаянные речи, написанные под диктовку членов Тайного совета, не подозревая, что в кульминационный момент драма неожиданно начнет развиваться не по его сценарию.
Белые ленты как аргумент защиты.
Судебное заседание по сути своей всегда представляет разновидность агона. В теоретическом плане эту проблему обозначил еще Й. Хёйзинга505, подчеркнув непременно присутствующие в нем поединок сторон, азарт, спортивный дух, апелляцию к зрителям и желание любой ценой оставить последнее слово за собой. Всем этим было суждено насладиться публике, собравшейся летом 1583 г. в зале суда и вокруг него, чтобы посмотреть, как будут каяться, выполняя распоряжение Звездной палаты, Степлтон и его товарищи по несчастью. Для них же публичное заседание в Йорке было прекрасным шансом убедить аудиторию в своей невиновности, заронить сомнение в справедливости приговора и продемонстрировать несгибаемую волю. Р. Степлтона подвигала на это поддержка йоркширского дворянства, друзей и соседей и не в последнюю очередь самих мировых судей, среди которых ему особенно симпатизировал Мэлори-старший, отец молодого человека, осужденного Звездной палатой вместе с шерифом.
Формальный итог суда и приговор, вынесенный одной из сторон, далеко не всегда означают безусловное поражение другой в глазах общественного мнения. У проигравшего всегда есть шанс выйти из поединка моральным победителем. Именно это готовились совершить сэр Роберт и Б. Мод, появившиеся в зале, как гладиаторы на арене. В их распоряжении было не так много средств, чтобы отстоять свое достоинство, учитывая, что правительство обязало их подчиниться и покаяться. Поэтому они избрали нетрадиционное оружие: риторику жеста, мимики, выразительность поз и символических деталей костюма.
Необычную атмосферу происходившего во всех подробностях воспроизводит отчет, составленный клерком суда и посланный лорду Берли. Автор этого документа, один из пораженных зрителей, проявил огромное внимание ко всем тонкостям поведения Степлтона и Мода, и это наводит на мысль о том, что, как и все присутствовавшие, он находился в ожидании чего-то необычного, что должны были совершить эти двое. Действительно, Степлтон и другие начали готовить общественное мнение заранее, широко комментируя свою позицию на грядущей процедуре судилища и всячески подчеркивая, что их раскаяние — всего лишь одолжение Тайному совету и совершается по договоренности с правительством. Еще на пароме по пути в Йорк Мод громко заявил знакомому, так, чтобы слышали все вокруг: «Мы едем в Йорк молить архиепископа о милости, и, кажется, он будет милостив и попросит избавить меня от позорного столба. Но истина состоит в том, что у него нет другого выбора. Так ему приказали те, кому он не осмелится противоречить»506. Степлтон в свою очередь убеждал своего друга Генри Гэтса, мирового судью, в том, что его доброжелателям нет причины печалиться о судьбе шерифа: «Я приехал только затем, чтобы послужить Ее Величеству, как делал это раньше во многих важных делах и, не сомневаюсь, как будет и впредь». Вера в то, что они приносят себя в жертву на алтарь государства, наполняла осужденных гордостью, граничившей в глазах зрителей с гордыней. По словам клерка, они «в очень самоуверенной манере подошли к барьеру», не сняв шляп и шапок и «не выказывая никаких признаков почтения к этому славному судебному заседанию. Только сэр Роберт поклонился сэру Уильяму Мэлори»507. Архиепископ также доносил лорду Берли, что «противоположная сторона не выказала ни смирения, ни единого признака раскаяния… Рыцарь явился отвечать с недопустимой бравадой, гордым взором и презрительным выражением лица»508.
