Казнь королевы Анны - [73]

– Ну а остальные?..

– Остальные?! – сказал хладнокровно Кромвель. – Да как вам сказать! Все эти господа любили королеву… Норрис даже рискнул сказать перед судом, что он скорее позволит вырвать свое сердце, чем унизит себя ложными показаниями.

– Но ведь он и не мог обвинять ее в том, чего она не совершала! Боже, какое варварство! Орудие защиты превращается тут же в орудие обвинения, и заявление Норриса, которого считают ее первым сообщником, еще быстрее толкает ее в пропасть.

– Суд не придал значения свидетельству Норриса именно потому, что признает его ее главным сообщником! – возразил граф Эссекский.

– Зачем же в таком случае он признает свидетельство того, кто ее обвиняет?

– Это естественно! Обвиняя ее, Марк признает в то же время и свою вину!

– Ну а вы полагаете, что его не склонили на лжесвидетельство под страхом смертной казни? Лорд Кромвель, граф Эссекский! Ответьте мне по совести, уверены ли вы, что Марку заранее не обещано помилование? Нет, за всем этим кроется возмутительный заговор против Анны Болейн! Гнев Божий тяготеет над ней, и она, несомненно, искупит своей кровью ошибки молодости! Но пример ее казни послужит тем не менее спасительным уроком для каждого из тех, кто старался ускорить ее гибель, хотя и сознавал себя виновнее ее!

– Милорд! Вы упускаете из виду, что участь Анны Болейн зависит исключительно от воли короля, а я не думаю, что его величество дорожит ее жизнью. Он властен помиловать, даже если суд признает ее виновной!..

– Я знаю, – перебил с негодованием Перси, – и весь свет будет знать, что смерть Анны Болейн была давно задуманным и решенным делом и единственным средством возвести на английский престол другую женщину.

– Трудно спорить с подобной истиной! – отвечал граф Эссекский. – Вы поймете поэтому, что я не в состоянии защитить королеву и рискую подвергнуться опале и изгнанию, давая вам возможность навещать ее в Тауэре.

– Верю вашим словам, но прошу тем не менее не закрывать мне вход в ее тюрьму. В противном случае прикажите убить меня, не дожидаясь ее суда и казни! – воскликнул Нортумберленд с мольбой.

– Милорд! – сказал Кромвель. – Мне очень больно слышать, что вы меня считаете участником событий, в которых я играю роль простого зрителя и слепого орудия чужой воли.

– Извините меня! – ответил ему Перси. – В этих словах не крылось никакой задней мысли; я расстроен теперь физически и нравственно, и это отражается на моих выражениях. Мои приемы были менее угловаты, когда я жил в столице; я одичал в лесах пустынного Альнвика. Нужно быть снисходительным к ошибкам тех людей, сердце которых разбито, как мое, на заре жизни! Но вы не охладели, не умерли, как я! Вы любите золото и почести, и я даю вам слово дать их вам и не заставить вас раскаяться в вашем добром желании оказать мне услугу. Я прошу об одном: дайте мне возможность видеть Анну Болейн до ее последней минуты.

Глава XXXI Суд над Анной Болейн

На следующий день, с наступлением рассвета, в одном из залов Тауэра, известном под названием Королевского зала, поставили помост, обнесенный прочной деревянной решеткой и устланный мягкими, дорогими коврами.

Ровно в восемь часов в зал вошел президент в сопровождении двадцати шести лордов, избранных королем в судьи Анны Болейн.

Впереди лордов, надменных представителей знаменитых фамилий, шел великий викарий королевства лорд Кромвель, граф Эссекский. Затем появились маршал Англии, старый герцог Норфолк, Чарлз Брандон, герцог Саффолк, зять Генриха VIII; граф Оксфорд, носивший кроме этого титул графа Ирландского и маркиза Дублина; Генри, маркиз Экзетер; Джон, граф Эрондел, вице-адмирал Англии; графы Вестморленд из Суссекского графства; Чарлз Сомерсет, граф Ворчестер; Стоил, граф Дерби; Тома, лорд Одли, креатура Кромвеля; Томас Уэст, лорд Делауэр; Эдуард Бегтон, лорд Монтегю, знаменитый юрист, брат которого ходатайствовал в бракоразводном процессе принцессы Арагонской и Генриха VIII. За ними следовали лорд Дакр, Морл, Малтраверс, Моутэнгл, Клинтон, Гоббам, Сандс, Виндзор, Бург, Мордаунт, Уэнтворт и Грей, лорд Повиц.

Дверь, прикрытая слугами после окончания шествия, открылась еще раз, и граф Нортумберленд вошел в зал заседания вместе с графом Рэтлендом.

Глаза всех обратились с любопытством на Перси: он был ужасно бледен и явно расстроен, но тут же превозмог свою слабость и поклонился лордам спокойно и с достоинством.

Президент еще не открыл заседание, так как публика занимала места, отведенные для нее за решеткой помоста, и громадный зал наполнился смешанным однообразным гулом.

Судьи Анны Болейн разделились на группы, и в этих группах шли оживленные толки.

Граф Эссекский отвел в амбразуру окна лорда Делауэра.

– Милорд! – сказал он шепотом. – Король поручил мне выразить вам уверенность, что ваша преданность ему не изменит в настоящий момент. Не скрою от вас, – продолжал граф Эссекский, – что я поторопился воспользоваться этим благоприятным случаем и напомнил ему, что вы сильно желаете получить земли, принадлежащие Шервиллскому аббатству. Король заметил мне, что вы уже получили восемь угодий, но я надеюсь, что желания ваши не замедлят исполниться.