Казино для святых - [89]

— Органы… те самые… давить начнут по всем фронтам. Причём одновременно. И не известно, чем это закончится. Доживём ли ещё до заветного девятого года, кто знает… Выстроить нормальные, рабочие отношения с властями директор не смог. А у московских властей с Войковым, к тому же, давние счёты. Недаром он у себя в европах сидит, и в России не показывается. А у директора сердечко пошаливает. Свалится в любой момент, а нас и накроет цунами… Хорошо это?

«Заботливый ты человек, добрый и душевный, — с иронией (не слишком, впрочем, уместной в подобной ситуации) подумал Романов. — Как ты Ставицкого-то полюбил… Будто и забыл, какие он разносы тебе устраивал, как грозил проверку устроить всему твоему департаменту безопасности. Или не забыл?»

— Какой выход предлагаете, Илья Петрович? — спросил Романов, всеми силами пытаясь изобразить заинтересованность. — Не для того же меня пригласили, чтобы просто поплакаться. Уж наверное, придумали что-нибудь для спасения бизнеса.

«Давай, Гонеев, выкладывай карты! Раскрывайся, интриган, раскрывайся!»

И Гонеев, словно откликнувшись на эти мысли, разоткровенничался.

Видимо, убедившись в том, что собеседник вполне созрел для откровенного разговора, он пошёл в лобовую атаку:

— Вы, Иван Сергеевич, заместитель директора. Я, вроде, тоже директору напрямую подчиняюсь, но мой уровень всё-таки на этаж пониже. Меня Ставицкий на работу принимал, у меня на акционеров выхода нет, и директору через голову я не прыгну. А вы — другое дело. На должность вас лично Войкой назначал, он вас знает, вы его… Смекаете?

И Гонеев посмотрел вопросительно на Романов.

Тот, с абсолютно каменным выражением лица, кивнул.

— Начинаю догадываться… Продолжайте, Илья Петрович.

— Решение имеется, — продолжил Гонеев. — Вы выходите на главного нашего акционера. Владельца, так сказать, бизнеса. И информируете его и о состоянии здоровья директора, и о нездоровой атмосфере в офисе, и о проколах с организацией экспорта аппаратов, и о прочим всём…

Гонеев улыбнулся злорадно.

— Материал для беседы с Войковым я вам подброшу, не беспокойтесь. Тут каждое лыко в строку пойдёт. Заодно и недавний налёт на казино используем. Знаете, когда бизнес болеет, лихорадит, а то и гниёт с боков — так всякая падаль к нему, как мухи… сами понимаете — на что… слетаются. Вот бандюки, видно, слабину чувствуют. Звери они, бандюки эти, а звери — всегда слабину чувствуют. Может, будь мы посильнее да с лучшим прикрытием — и не рискнули бы нас грабить. Вон, до две тысячи пятого таких случаев не было…

— А сами? — спросил Романов.

— Что? — не понял Гонеев.

— Сами не боитесь пострадать? Если доложить Войкову о налёте, да ещё и в красках всю эту историю расписать… К вам ведь тоже вопросы будут. Вы же за безопасность отвечаете, и ошибки охраны — ваши ошибки.

— А это как вы доложите! — в радостном возбуждении воскликнул Гонеев. — Вам ли меня подставлять, Иван Сергеевич? Если мы с вами по одному плану действуем, так чего меня топить? А охранников этих, разгильдяев лопоухих, я всех поувольняю! Уверяю вас, полная замена! Полная!

И, словно не выдержав напряженяи разговора, Гонеев вскочил со стула, бястро прошёлся по комнате.

Потом снова сел и нетерпеливо начал барабанить пальцами по столу.

— Пока не работаем, — спокойно поправил его Романов. — Вы не суетитесь, Илья Петрович.

— Простите, — смущённо сказал Гонеев. — Нервы шалят в последнее время… В общем, дело верное. Уверяю вас! Да, скорее всего, ни о каких чрезвычайных происшествиях и говорить не придётся. Не общался, конечно, с Войковым, не мой уровень… Но почему-то убеждён, на сто процентов убеждён, Иван Сергеевич, что одной только информации о предынфарктном состоянии Ставицкого и всех его промахах с отгрузками будет вполне достаточно, что Войков задумался, и крепко задумался о возможности дальнейшего пребывания уважаемого Николая Романовича на посту директора.

— Но этак вы меня подставите, Илья Петрович, — с беспокойством (сквозь которое в словах сквозила и не слишком хорошо скрываемая ирония) заметил Романов. — А если Войков со Ставицким захочет обсудить ситуацию? И ведь непременно захочет! Ставицкий — его человек, доверенное лицо. Чужим ведь бизнес не доверяют, да ещё и в России. Так неужели вы думаете, что Войков по моему звонку, письму или личному докладу уволит директора холдинга?

— Не думаю, — поспешно возразил Гонеев. — Одного звонка мало. Возможно, много звонков придётся сделать. Большая работа, Иван Сергеевич, серьёзная предстоит. Но ведь это будут не просто ваши слова… Сама жизнь докажет то, что Ставицкий не смог выстроить отношения с властями, и тем самым подставил бизнес.

— Как это? — удивился Романов. — Поясните.

— А так! — с нарастающей жёсткостью в голосе произнёс Гонеев. — Вы, может, не слишком внимательно меня слушали? Погром грядёт, Иван Сергеевич, большой погром. На наш холдинг давно уже собирают компромат. И те проверки, что были в этом месяце — так, цветочки! Ягодки сейчас дозревают. Не спрашивайте, откуда у меня эта информация. Я уж в таких делах немного разбираюсь. Как говорится, на расстоянии чую. Вот Войкову будет и доказательство! А то, что у ставицкого с сердцем проблемы… Ну, медицинский файл мы, конечно, не покажем. Но можно что-то придумать… Скажете, к примеру, что он терял сознание, вызывали врача. Я найду людей, которые это подтвердят. И, главное, это же не будет ложью… Ну, скажем, почти не будет. Он ведь действительно, в любую минуту — того!