Казино для святых - [33]
— Ничего, — сказала Софья. — Мы живём… Радостно, счастливо.
В голосе её радости не было.
— Дело не в покере, — сказал Владимир. — И не в прочих играх… Нет, конечно, в них дело, но не только. Человек ведь, в конечном счёте, всегда играет сам с собой…
— Вот только не надо этой твоей философии! — повысив голос, воскликнула Софья.
Притаившаяся под диваном Люся, испугавшись неожиданного выкрика, от греха подальше выбежала из спальни.
— Хватит, прошу тебя! — продолжала Софья с нарастающим раздражением. — Мы уже сто раз всё обсуждали. Не думай, что у меня нет памяти. Я всё помню! И твои слова о том, что ты можешь один обеспечить семью и мне нет смысла пропадать целыми днями в офисе. И то, что надо мне непременно родить ребёнка и всю жизнь посвятить ему. И надо стать образцовой домохозяйкой. И следить за квартирой! И любить мужа! И готовить вкусные обеды! И быть нежной и любящей! И всё, всё, всё… Помню!
— Деспот чёртов! — с ожесточением произнесла Софья. — А ведь слушала тебя, широко раскинув уши. Широкие такие ушки, как будто специально изготовленные для твоей лапши. Я была образцовой женой! Помнишь? Надеюсь, что помнишь. Киндер, кирхен, кюхен… Чушь полная!
Она всхлипнула.
«Зря я начал этот разговор», — подумал Владимир.
— Ты что, мстишь мне? — спросил он тихо.
Очень тихо. Будто надеялся, что она не услышит. Но Софья услышала.
— Чем я могу тебе отомстить? — с горечью в голосе спросила она. — Своей игрой?
Теперь она ненавидела мужа.
Было так хорошо и спокойно. Зачем, зачем он начал этот разговор?
Теперь от прежнего спокойствия не осталось и следа. Возвращалось прежнее, тёмное, беспросветное отчаяние.
— И за что мне тебе мстить? За несбывшиеся надежды? Несостоявшуюся образцовую семью?
— За неродившегося ребёнка, — сказал Владимир.
Софья резко привстала, опираясь на локоть.
И выкрикнула:
— Уйди отсюда! Прошу тебя — уйди!
Владимир встал со вздохом и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Софья зарыдала и, схватив туфлю с пола, с силой запустила ей в стену.
— Гад! — закричала она. — Как ты мог?! Как?! Разве я виновата? Виновата, что малыш… до родов… не дотянул…
Горло перехватило, и голос её прервался плачем.
Владимир зашёл в кухню. Включил свет. Налил молоко в миску для кошки.
Нагнувшись, погладил за ухом подошедшую на угощение Люсю.
— Глупость я сказал, Люсинда, — признался кошке Владимир. — Теперь — на полночи рыданий… Такие дела…
Вытер тряпкой пролитое на пол молоко.
Долго смотрел, как пьёт молоко кошка.
Потом подошёл к столу. Достал из холодильника синий целлофановый пакет.
Развернул его.
Положил в микроволновку подмороженное в холодильнике рыбное филе.
Включил режим разморозки и подогрева.
Люся любила тёплую рыбу.
14.
Собор-шкатулка во Флоренции, зелёная вода венецианских каналов, умытая грозовым дождём площадь святого Марка, апельсиновый запах, побережье Лигурии, ночные фонари, блики на бегущей воде римских фонтанов…
Четыре дня.
Казалось, что прошло гораздо больше. Казалось, что прошла жизнь. Жизнь, странная, быстро бегущая, сумасшедшая, слепая от страсти, безрассудочная, беспечная, с поцелуями и объятиями, лихорадочным шёпотом, нежными ласками, признаниями…
В любви?
Романов и сам не мог понять, действительно ли это чувство. Или просто страсть?
И боялся себе признаться в том, что для страсти — это всё слишком серьёзно.
Он боялся этой новой жизни.
Она пришла так внезапно, она не знала того, что было вчера. И не желала знать того, что будет завтра. Для неё было только сегодня, сейчас.
Сейчас!
Где Москва? Быть может, и нет её. Только сон и морок. Нет ничего: ни семьи, ни долга, ни бизнеса, ни дома, ни прошлого, ни будущего. Нет будней и возврата назад.
Есть только праздник, короткая вспышка фейерверка. А за ним?
Темнота?
«Нет, — говорил себе Романов. — Так всё-таки нельзя, нельзя… Надо поговорить с Ларисой. Просто поговорить. Конечно, она всё поймёт. Обязательно поймёт! Она же замужем, у неё самой семья. Конечно, Ставицкий не ангел… Даже если не принимать всерьёз все эти слухи о его романах на стороне, даже если не принимать в расчёт все эти «развлечения» в стрип-барах, до которых Николай в своё время был большой охотник, даже если всё это забыть и не вспоминать… Ведь он одним своим поведением мог бы освободить Ларису от всех моральных обязательств по отношению к нему. Но в том-то и дело, что не освободит! Мне ли его не знать… Он диктатор. Для него нет чужой воли — только его. Конечно, он не отпустит её, даже если разлюбит. Он собственник, для него собственность всё, до чего он только может дотянуться. И любовь тоже собственность. Не говоря уже о людях».
«Он не отпустит её… Надо поговорить. Надо решить… решить это до возвращения в Москву».
«А, может, напрасно я переживаю? Может, это всё только временное помрачение рассудка. Мы вернёмся, и всё будет как прежде. Простимся в аэропорту, помашем платочками друг другу… Ничего, совсем ничего. Ни объяснений, ни прощальных поцелуев, ни слёз… Боже упаси, какие там слёзы! Так, просто расставание. И всё, что было в Италии — останется сном. Прекрасным, и навсегда ушедшим сном. Ведь так бывает… Во сне мы тоже можем прожить какую-то иную жизнь, совершенно отличную от той, что живём наяву. Кошмар или сказка — но только во сне. Потом мы просыпаемся, открываем глаза, приходим в себя и видим, что мы прежние, и продолжается прежняя наша жизнь, лишь на краткий миг прерванная сном. Когда мы проживаем этот миг, он кажется нам долгим, и лишь потом, в яви, по ту сторону сна, мы понимаем, каким коротким было мгновение иной жизни. Вот так и у нас… Всё закончится… Непременно закончится».
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
В этом селении есть обычай: чтобы стать полувзрослым, надо сходить в лес поохотиться на Буку.
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
Талантливое произведение современного автора в детективном жанре. «Этот чёртов доктор! Что он сделал с этими пациентами? Что за программу он в них вложил? Вы не контролируете его, полковник. Нет! Он водит вас за нос, он дурачит вас, а с вами — и всё Управление. Вы дали ему необходимые ресурсы, финансирование, вы позволили отбирать больных, вы предоставили специалистов по боевой подготовке! …Что они натворят? И где их теперь искать?».
Удивительная и необыкновенная любовно-мистическая история, произошедшая на берегу южного океана, на несколько дней и ночей ставшего местом пересечения реалий земного и потустороннего бытия.
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.