Каждый Наследник желает знать… - [72]

– Чур, я выбираю пирожки! – вызвался менестрель, с грустью косясь на мешок с продуктами за плечами Ахмета.

– Забирай! – сделал широкий жест Агафон. – Остальные – быстро придумали, что будете искать – и вперед!

Через полчаса башня предстала перед ними из тумана во всей своей пятидесятиметровой красе.

Медная дверь ее была закрыта.

Висячий замок валялся рядом.

Иванушка нетерпеливо потянулся к ручке, но глубокий низкий рокот каменой осыпи – враждебный голос Конро остановил его:

– Нет. Никто из вас туда не войдет – если не хочет быть похороненным под ее останками. Отойдите.

– Но Конро!.. – с отчаянием воскликнул царевич и припал спиной к холодной красной меди, закрывая, загораживая вход – и саму башню своим телом. – Ты не можешь этого сделать!

– Человек, – алые рубины глаз демона загорелись нездешним пламенем. – Отойди.

– Нет!!!..

– Предатель!!!

Громадная каменная рука потянулась к нему…

Нет, конечно, Иванушка отнюдь не думал, что пока они бродят по долине, всё само собой каким-то непонятным, но чудесным образом устаканится и рассосется, или что горный демон поменяет свои планы. Но что это произойдет так, и они даже не получат шанса что-либо исправить или даже посмотреть, можно ли чем-то помочь разорванной границе, что сам он – вдруг – окажется в глазах Конро изменником…

Откровенно говоря, лукоморец вообще не думал про то, что они будут делать, когда отыщут башню – и не только потому, что все его мысли были заняты поисками пятого Наследника,[76] но, главным образом, оттого, что просто боялся этого момента.

Боялся, потому что не знал, как поступить.

Да, они были с Конро друзьями.

Да, они спасли дедушку Туалатина из многолетнего плена.

Да, Конро выкрал для них камни стихий у эмиссаров царя Костея и направил по нужной дорожке в поисках Серафимы.

Но сейчас на карте стояло нечто большее, нежели участь одного или двух существ, и гораздо большее, чем их не такая уж давняя дружба. На чашах весов – или за дверью башни, как предпочел бы выразиться демон, отчего-то упорно не понимающий и не приветствующий человеческие метафоры – оказалась судьба целого народа. Народа малочисленного, несправедливо и жестоко гонимого и уничтожаемого последние сто с лишним лет. Его народа.

На другой же чаше не менее тяжким грузом лежала страна, которой суждено было скатиться в злобные междоусобицы, разруху и распад, лишившись столицы, правителя и единственного порта.

Воображение царевича с пугающей простотой и готовностью нарисовало ему были дома и улицы Атланик-сити… горящий ослепительно-оранжевым пламенем камень уцелевших зданий, оград, площадей и дорог… голубое небо в жирных пятнах дыма… людей, с плачем и криками мечущихся между пожарищами, провалами – и вышедшим на тропу отмщения горным народом… Людей, конечно, исключительно тех, кто еще мог метаться и плакать, а не был раздавлен или погребен заживо под обрушившимися стенами или моментально сожжен огнем, вырвавшимся из-под земли точно из преисподней.

И запах.

Запах горелого камня, металла и плоти.

Запах ужаса и смерти.

– Нет… Нет, Конро… нет… – растерянные, умоляющие серые глаза встретились с гневными ярко-алыми.

Взгляды человека и горного демона скрестились, как мечи, и Иванушка почувствовал вдруг, что два пылающих яростью угля – это всё, что есть, было и будет для него когда-либо на Белом Свете, и что он летит к ним через туман, плывет, несется, спешит, отталкиваясь руками как крыльями от реальности, чтобы раствориться в них, рассеяться, растаять, всё узнать и всё отдать…

Каменная лапа тронула его за плечо.

– Отойди, человек Иван, – словно заглянув ему в душу, мягко, почти сочувственно проговорил демон. – Ты все равно ничем им не поможешь. Горный народ уже пять дней как под городом. Всё готово. Мы ждали лишь нескольких запаздывающих, которые уже должны были прибыть на место. Они просили не начинать без них. Есть граница или нет границы – теперь ты ничего не изменишь там, внизу. Насколько мне известно, может быть, города уже нет.

Дикий, отчаянный вопль смертельно раненого животного прорезал туманную муть долины – это Вяз бросился на горного демона: обнаженный кинжал в руке, ярость и безумие в глазах, словно мучения всех атланов, когда-либо павших от рук обитателей гор, накопились в его груди, и теперь, не в силах больше удерживаться, вырывались раскаленным фонтаном, сжигая своего хозяина, вмиг ставшего их рабом. Длинный клинок разлетелся вдребезги при первом же ударе о камень тела Конро, но атлан, словно одержимый, продолжал молотить врага оставшейся в кулаке рукоятью, словно рассчитывал разбить его даже не этим, а одним ослепляющим зарядом своей ненависти – и боли. Демон повел рукой – и беснующийся человек отлетел, ударился о камни и затих.

– Вяз!!!.. – взвизгнула Эссельте и кинулась к поверженному контрабандисту.

– Он жив, – сухо проронил Конро, помолчал, пристально глядя на своего противника, будто хотел добавить еще что-то, но не стал.

Вместо этого он перевел взгляд на Иванушку и бережно отодвинул его от двери.

– Я ценю отвагу человека атлана и твое упорство, – тихо проговорил он, и глаза его чуть потухли, словно что-то неистовое и дикое в них перегорело и развеялось прахом, – но ничем помочь и ничего исправить я не могу. Больше века вражды не пропадают за пару минут. Отнятые жизни могут быть возмещены только другими отнятыми жизнями. Это – закон горного народа.