Каждый день сначала : письма - [33]
В. Курбатов — В. Распутину
4 ноября 2003 г.
Псков
Сто раз хотел написать, но все не знал, как долго ты будешь в Иркутске. Хоть бы узнать, как прошло «Сияние», что определилось — продолжать ли? Достаточно ли прежних сил и форм сопротивления? Или надо искать новые?
Я прочитал твою повесть[112] (Геннадий просит о послесловии). Сердце мое еще болит, и мне пока больше хочется обнять тебя (как ты вынес эту боль, пока писал, растравляя сердце?). Большего не скажу, а малое само, как репей, хватается.
Опять я про публицистику. Она, верно, сильно необходима, но не всегда точно расписана по персонажам. Никак мне в устах младшего Ивана не кажутся убедительными его иронические замечания о школьной реформе. Какой бы он ни был сын Тамары Ивановны, а все равно мимо ушей пропустит или, во всяком случае, не в этих словах скажет. Именно из-за его молодости весь разговор и высота проблематики съезжают вниз, недоверие мешает пережить проблему всерьез. Да и можно ли об этом в двух абзацах? И вроде — тоже из пустяков — я не стал бы прокурора определять «бальзаковским возрастом». Это она о себе еще сказать могла, а ни Тамара Ивановна, ни автор — нет, не их это термин. И не дал бы шепелявить злые мысли о конце русской истории бомжу с бульвара Постышева. Понятно, что в шепелявом рту они особенно отвратительны, но именно из-за того, что приходится пробираться сквозь шепелявость, не опасны. А они слишком нешуточны. Это пустяки, но пустяки важные. Обо всем остальном — в послесловии: там боль, кровь, крик, злость. Там счастье, что ты, как прежде, силен в женских характерах и всё остаешься в них единственным по глубине и непостижимой правде.
И вспоминаю теперь твой свет и покой на Байкале и в Тальцах и со смятением думаю, что это уже было в тебе, ты уже пережил это и был в каком-то уж другом, дальнем мире, а мы не видели. И я кобенился, совершал «подвиг Геракла» и не видел этой твоей раны. Прости. И речью твоей в театре был немного смущен. Чего, думаю, набросился? У людей праздник. Они за светом и укреплением пришли, а он… А это в тебе еще то, еще боль и необходимость сопротивления, необманываемость никакими праздниками говорила.
Еще раз прости.
Мне бы хотелось сказать тебе все нежные, братские, любящие слова, обнять и оградить тебя от безумия мира, где нам, бесчувственным, легче, но ведь ты не дашь ни обнять, ни сказать.
В. Курбатов — В. Распутину
8 ноября 2003 г.
Псков
Все думаю о повести. И все, конечно, хочется совершенства, которое у каждого свое, и на всякий чих не наздравствуешься. И все-таки мне кажется, что надо бы пройтись по публицистике начала. Если уж она не героям принадлежит (чего с них спросишь! Хотя, повторяю, с Ивана и школьной программы я бы спросил — м. б., двумя словами напомнил, что «Иван читал» уже о давней школьной реформе, раз уж интересуется языком и согласен с тем, над чем тогда смеялись: карова через «а», заиц и т. д.).
А вот собственно авторскую публицистику надо (во как — надо! Что значит критик советской школы!) сделать более личной. Когда отвлеченно, как бы с точки зрения всех говорят о боли, то выходит демонстрация коммунистов (я посмотрел вчера: горько, больно, бессильно), а уж сказать — так от себя лично, что сил нет, что стыдно, что сердце болит и жить невмочь.
А у Саввы в Ярославле я, конечно, был. Какая усталость? С чего усталость? Когда Савва зовет. А мог и не ездить — он там за суетой не видел. И представление его книги в Москве вел — попробуй не поведи. Теперь он в Италии, и я, стыдно сказать, отдыхаю.
Володя Толстой после всех Канад, Лондонов, Вашингтонов зовет нас с тобой к нему погостить в декабре. Вот приедет Сапронов представлять «Царь-рыбу» в Москве, может, вместе и доедем дня на два. Они договорятся о каком-нибудь совместном «проекте», а мы походим себе взад-вперед по Ясной, по дому без всяких обязательств, без оглядки на то, что надо куда-то ехать, перед кем-то выступать, что-то говорить.
Ну а не поедем, так хоть в Москве повидаемся. Я набаловался в Иркутске возможностью видеть почаще и теперь скучаю.
В. Распутин — В. Курбатову
17 января 2004 г.
Обнинск
Возьму-ка я пример с тебя: буду писать на маленьких листочках, но зато умно, иначе, как только блистая умом, не имеющим срока давности, нет смысла обращаться к нашей служивой почте. На твоей страничке стоит дата отправления — 23.12.03. В Москву письмо поступило 15.01.04. Больше трех недель от Пскова до Москвы. Конечно, всякая «тленка» дала бы дух, твои слова поступили как свеженькие. Сегодня, 17.01.04, Светлана доставила их мне в больницу в г. Обнинск, и мне стало интересно: а сколько же займет обратный путь? С учетом того, что сегодня и завтра выходные, письмо мое, как тетиву, натянут только в понедельник, а в окошко к тебе когда оно стукнет? Нет, Валентин, если даже выпрыгнет из России часть населения, пользующаяся электронной почтой, — большая ли это будет часть? Остальные придавят ее, Россию нашу, к земной тверди и никуда не пустят, и будем мы блаженно почесываться и когда глаза со сна раздираем, и когда на творчество их направляем. Вот отчего глыбы и появляются. А ты захотел, от гриппа не отчихавшись, сразу и помазание Аполлоном Григорьевым производить! Конечно же, турок и католик! А на мою зевоту глядя, передо мною повинился при встрече диакон Шумский. Поверишь ли, так и было. Мне дал отпущение, а критика Вл. Бондаренко перстом поразил, назвав нечестивцем. Было это в тот день, когда ты писал мне письмо, т. е. 23.12. На Комсомольском критики должны были обсуждать мою повесть, но батюшки перехватили, и критикам досталось, а про повесть забыли, и поделом.
При строительстве гидроэлектростанций на Ангаре некоторые деревни ушли под воду образовавшегося залива. Вот и Матёра – остров, на котором располагалась деревня с таким же названием, деревня, которая простояла на этом месте триста лет, – должна уйти под воду. Неимоверно тяжело расставаться с родным кровом жителям деревни, особенно Дарье, "самой старой из старух". С тончайшим психологизмом описаны автором переживания людей, лишенных ради грядущего прогресса своих корней, а значит, лишенных и жизненной силы, которую придает человеку его родная земля.
«Ночью старуха умерла». Эта финальная фраза из повести «Последний срок» заставляет сердце сжаться от боли, хотя и не мало пожила старуха Анна на свете — почти 80 лет! А сколько дел переделала! Вот только некогда было вздохнуть и оглянуться по сторонам, «задержать в глазах красоту земли и неба». И вот уже — последний отпущенный ей в жизни срок, последнее свидание с разъехавшимися по стране детьми. И то, какими Анне пришлось увидеть детей, стало для неё самым горьким испытанием, подтвердило наступление «последнего срока» — разрыва внутренних связей между поколениями.
В повести лаурета Государственной премии за 1977 г., В.Г.Распутина «Живи и помни» показана судьба человека, преступившего первую заповедь солдата – верность воинскому долгу. «– Живи и помни, человек, – справедливо определяет суть повести писатель В.Астафьев, – в беде, в кручине, в самые тяжкие дни испытаний место твое – рядом с твоим народом; всякое отступничество, вызванное слабостью ль твоей, неразумением ли, оборачивается еще большим горем для твоей родины и народа, а стало быть, и для тебя».
Имя Валентина Григорьевича Распутина (род. в 1937 г.) давно и прочно вошло в современную русскую литературу. Включенные в эту книгу и ставшие предметом школьного изучения известные произведения: "Живи и помни", "Уроки французского" и другие глубоко психологичны, затрагивают извечные темы добра, справедливости, долга. Писатель верен себе. Его новые рассказы — «По-соседски», "Женский разговор", "В ту же землю…" — отражают всю сложность и противоречивость сегодняшних дней, острую боль писателя за судьбу каждого русского человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
21 мая 1980 года исполняется 100 лет со дня рождения замечательного румынского поэта, прозаика, публициста Тудора Аргези. По решению ЮНЕСКО эта дата будет широко отмечена. Писатель Феодосий Видрашку знакомит читателя с жизнью и творчеством славного сына Румынии.
В этой книге рассказывается о жизни и деятельности виднейшего борца за свободную демократическую Румынию доктора Петру Грозы. Крупный помещик, владелец огромного состояния, широко образованный человек, доктор Петру Гроза в зрелом возрасте порывает с реакционным режимом буржуазной Румынии, отказывается от своего богатства и возглавляет крупнейшую крестьянскую организацию «Фронт земледельцев». В тесном союзе с коммунистами он боролся против фашистского режима в Румынии, возглавил первое в истории страны демократическое правительство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лина Кавальери (1874-1944) – божественная итальянка, каноническая красавица и блистательная оперная певица, знаменитая звезда Прекрасной эпохи, ее называли «самой красивой женщиной в мире». Книга состоит из двух частей. Первая часть – это мемуары оперной дивы, где она попыталась рассказать «правду о себе». Во второй части собраны старинные рецепты натуральных средств по уходу за внешностью, которые она использовала в своем парижском салоне красоты, и ее простые, безопасные и эффективные рекомендации по сохранению молодости и привлекательности. На русском языке издается впервые. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».