Казбек. Больше, чем горы - [16]
Мама Габриэли
Говорят, печальный диагноз «шизофрения» и вторая группа инвалидности спасли отца Габриэли от расстрела (за сожжённого Ленина), мол, статья-то 70-я нешуточная, и Москва требовала: «расстрелять!». Передёргивают. Даже в военное время по этой статье давали от трёх до десяти (немало, конечно, но и статья нешуточная), а в мирное — от шести месяцев до семи лет. И времена уже наступали брежневские. Пугали — да! Но от срока «шизофрения» действительно спасла.
Однако главным наказанием для Габриэли стала бы не тюрьма. Тюрьму он бы вытерпел… И даже не психушка, её-то он как раз вытерпел… Взбешённое церковное руководство Грузии запретило отцу Гавриилу служить в храмах. Даже заходить в них запретило! От причастия отлучило! По сути, они его отлучили от церкви…
Говорят, Габриэли мог обойтись без еды.
Говорят, он даже мог вытерпеть долго без воды и вроде бы даже без сна…
Но не без Святого Причастия…
А церковное руководство, сильно обеспокоившись, что безответственный поступок юродивого навлечёт гнев советских государственных чиновников, решило строго и демонстративно наказать распоясавшегося юродивого.
Это был перелом. До психоневрологического диспансера, до фактического отлучения Габриэли был, может, несколько странным, но всё же простым монахом, с некоторым эпатажем, но обыкновенным. Теперь он стал необыкновенным. Теперь стал истинно юродивым.
«Из юродивых едва ли один отыщется, чтобы не в прелести находился», — писал св. Серафим Саровский. Габриэли стал тем «едва ли».
И для начала он построил себе церковь прямо во дворе. И украсил её иконами, которые насобирал на свалках. Тогда иконы выбрасывали, как ненужную рухлядь. Это потом станет модным коллекционировать иконы, и их перестанут выносить на мусор. А тогда, в 60-70-е… Помню, большой, писанной на доске, иконой Николая Угодника у моей бабушки в деревне накрывали кадушку с солёными огурцами (Господи, прости нас всех грешных!), не потому что хотели унизить Святого, это невозможно, просто доска была подходящей… Равнодушие страшнее ненависти. Такие «подходящие доски» и собирал по мусоркам Габриэли. Восстанавливал как мог и вывешивал внутри своей церкви. Позже в дар Грузинской церкви от него вывезут почти три грузовика (да хоть один!) с такими иконами, многие окажутся уникальными, единственными в своём роде. Себе Габриэли оставит, что «попроще», — он никогда не стяжал. Но это будет позже.
А тогда его домовую церковь разрушат (он её восстановит), к причастию не допустят, и с этого момента он начнёт ещё один подвиг: богослужение в разрушенных, заброшенных и никому не нужных (как он сам) храмах. Помните: «Твой отец разрушал храмы, ты их будешь восстанавливать». Даже потом, уже прощённый, но всё еще неудобный для церковных иерархов (таким останется на всю жизнь), он в течение восемнадцати лет, с 1972 года по 1990-й, будет ходить (ходить пешком!) по Грузии от одного брошенного храма к другому и служить в них по ночам (не хотел привлекать внимания властей). А некоторые храмы Габриэли попытается восстановить. А помогать ему в этом будут всего несколько женщин, они уже тогда уверуют: мама Габриэли — святой человек!
Он ходил по Грузии, служил в храмах, общался с людьми, останавливался в селениях, в некоторых даже жил, и люди не забыли его. Такого человека трудно забыть. Слишком сильное впечатление он производил. В юродстве своём он то ругался, то кричал, то закатывал целые представления. Помните отца Анатолия в фильме «Остров»?
« — А что это ты делаешь, отец Анатолий?
— Читаю книгу грехов человеческих. Сейчас дочитаю, в печку её, и нет греха.
(Рассматривает, как бы читая, голенище сапога игумена Филарета, а потом с отвращением бросает сапог в топку, любимый сапог, мягкий сапог, подарок митрополита…)
— Ты что это творишь, окаянный?!
— Собираюсь вторую страницу читать.
(Хватает второй сапог, распарывает его ножом и опять «читает» голенище.)
— Какая же это страница, когда это сапоги мои?
(Анатолий забрасывает и второй в топку.)
— И второго нет. Всё! Ты что, не знал, что на голенищах архиерейских сапог больше всего грехов-то и умещается?»
Было что-то в этом роде. Но! Он спасал.
«Только сердцем, полным любви, можно обличать грехи другого человека», — говорил он, оплакивая грехи людские, как некогда оплакивал Василий Блаженный углы дома грешников: «Ангелы стоят и плачут, а вы не пускаете их в дом!».
Последние годы жизни Габриэли провёл в башне монастыря Самтавро. Эти годы подробно описаны. Много воспоминаний, много свидетельств, много рассказов. Популярность мама Габриэли в начале 90-х достигла апогея. К нему ехали, шли, летели. Кто за советом, кто за исцелением тела или души, кто просто посмотреть, но все — за чудом. Когда пишут жития святых, обязательно поминают чудеса, что совершались при жизни, ещё больше те, которые происходят на могилах. Так положено. У мама Габриэли этого хватило на четыре книги и пару фильмов.
Вот только мне, бестолковому и неискушённому, почему-то кажется… не в чудесах дело. Нет-нет, и в них тоже! Но, кажется мне, главнее — беззаветное служение Церкви, беззаветная любовь к Христу, беззаветная любовь к ближним.
Если заболел горами, тебя будут преследовать мысли об Эвересте. Чтобы на него подняться, нужны здоровье, физическая подготовка, целеустремлённость, а главное — деньги. Но ведь можно же только взглянуть! Пусть не покорить вершину, так хотя бы посмотреть. И Юрий Серов отправляется в Непал. Необычный гид, сложный коллектив, непростой поход. Сможет ли Юра добраться до базового лагеря Эвереста? Читайте в пятой повести цикла «В горы после пятидесяти…» — «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр».
Юрка Серов — попаданец! Но он попал не в сказочный мир, не в параллельную вселенную, не на другую планету. Из тёплого кресла институтской лаборатории он выпал на Крайний Север 90-х. И причина банальна: запутался в женщинах. Брат позвал, и он сбежал. Теперь ему нужно выживать среди суровых северных парней, в полевых условиях, в холоде, в жаре, среди бескрайних болот и озер. «Что было, что будет, чем сердце успокоится»? А главное: сможет ли Юрка назвать себя мужиком? Настоящим мужиком.
Попаданец Юра Серов познакомился со странными профессорами-историками и попал в историю. В очень странную историю, где реальность переплетается с вымыслом, а вымысел так и норовит стать неоспоримой истиной. Как разобраться? Как понять, что в Истории ложь, а что — правда? Как узнать, где начинается сказка, а где она заканчивается? Просто! Надо поставить мысленный эксперимент!
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.