Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью - [9]

С другой стороны, от пленников иногда толк тоже бывает: в хозяйстве, в обрядах — жертву принести по большой беде или на продажу — куда-нибудь да пригодятся.

Да, стоит добавить: там, где бурная фантазия учёных расположила волоки — через поросший лесом водораздел! — не сохранилось ни одного названия из числа тех, что отмечают места реально существовавших волоков на реально существовавшем Балтийско-Волжском пути: Волок Ламский (нынешний Волоколамск), Нижний Волочек и пр.

Когда же норманнам или хотя бы новгородцам надо было посетить окрестности Константинополя или лежавшие за ними святые места христианства, они двигались каким угодно путём, но только не днепровским. Стоит только припомнить знаменитого былинного удальца Ваську Буслаева. Когда сей персонаж принял историческое решение посетить Святую землю и город Иерусалим — «смолоду много бито-граблено, под старость надо душу спасти» (как он там «спасал душу», совсем особый разговор), то в путь пустился, опять-таки, отнюдь не через стольный Киев-град (а ведь мог бы и в Киево-Печерский монастырь заглянуть, казалось бы), а Волгой двинулся к Каспицкому морю. Потом у некоей Сорочинской горы столкнулся с казаками и побратался с ними (а заодно, видимо, перебрался со своими стругами из Волги в Дон где-нибудь в районе нынешнего канала Волга — Дон). Продолжив путь, Васька с ватагой приплыл прямо к Святой земле. Скандинавские паломники и крестоносцы (вроде короля Харальда Гиллекриста) плыли в Святую землю или вокруг всей Европы. Харальд даже умудрился навестить по пути норманнского владыку Сицилии, герцога Рожеро, который, судя по реакции на гостей, себя считал скорее ярлом Родгейром. Он принял Харальда не то что как знатного соплеменника — как собственного конунга[9]! Растроганный Харальд — ему это ничего не стоило — произвёл Рожеро-Родгейра из ярлов в конунги, и тот сразу же открыл военные действия за признание соседями королевского титула. Другой Эрик Эйегода, к Константинополю пробирался через Германию… короче, из Балтики в Чёрное и Средиземное моря пробирались, похоже, решительно ЛЮБЫМИ путями, кроме до сих пор красующегося на страницах учебников и популярных книжек — да и серьёзных научных трудов — пути «из варяг в греки».

И вот ведь незадача — про этот мираж знает чуть ли не всякий грамотный россиянин, а вот о реальном торговом пути из Балтики Волгой в Каспий или через Дон в Чёрное море, мало кто слыхал.

Причём если, как мы видели, путь из Киева в Новгород был более чем непростым делом и в XI веке, то Балтийско-Волжским путём пользовались много-много раньше. Во-первых, на кавказском побережье Каспия, в частности, в Азербайджане, найдены могилы с оградой из грубо отесённых каменных глыб, выложенных в форме корабля. Такие, кроме этих мест, встречаются только на южном побережье Балтики. И там, и на Каспии могильники эти относятся к очень древним временам — конец неолита, века шлифованного камня, начало бронзового века. Вот в какую глубину уходит использование балтийскими мореходами Волжского пути!

Любопытно, однако ж, а какой народ оставил эти каменные корабли? Вообще-то легенды о плавании на камнях или в каменных кораблях чаще всего встречаются у кельтов. Подобные легенды высмеял в начале своего «Острова пингвинов» Анатоль Франс. Высмеивать-то много ума не надо — гораздо полезнее отметить, что на каменных ладьях кельтские святые из Бретани плавают в Волшебную страну, то есть в иной мир. Или немного по-иному говоря — в мир иной. Так что жития святых отцов из Бретани, вполне возможно, сохранили память о погребальных обрядах их языческих предков. Кстати, на севере Руси память о святых или святынях плавающих на камнях, тоже осталась. На камне приплыл, согласно житию, в Новгород Антоний Римлянин, будущий святой (этот удивительный мореходный камень до сих пор можно видеть у стен основанной им обители). Есть легенды, как по рекам приплывали каменные кресты или иконы на камнях. Всё это развитие той же кельтской темы. Но вот кельтской ли — или здесь сохранилась память о каком-то ином народе? Дело в том, что французская Бретань, где особенно были известны легенды про каменные лодки святых, во времена Цезаря была населена племенем… венедов. И там тоже встречаются погребения в «ладьях» из каменных плит. Кто были эти венеды — учёные до сих пор спорят, лично мне ближе всего позиция археолога В. В. Седова, предположившего, что изначально так звали общих предков славян, балтов, германцев и кельтов. Как говаривал англичанин Хьюстон Стюарт Чемберлен, один из основателей расовой теории, «кельто-славяно-тевтонов» (заметим попутно, что этот отец расовой науки и не думает, как видим, относить славян к «недочеловекам»). Во всяком случае, немцы называли прибалтийских славян вендами, а финские народы и по сей день зовут русских «венелайа». Вряд ли это случайно. И вряд ли случайно в карело-финский эпос, знаменитую «Калевалу», центральной фигурой вошел вещий музыкант, первый земледелец и мореплаватель, Вейнемейнен, которого некоторые песни-руны именуют просто Венелейненом — буквально Русским! Второе доказательство — языческая мифология… грузин. В картвельских преданиях упоминается бог-кузнец и громовержец, повелитель огня и железа огнепламенный Пиркуши. Не надо быть филологом, что бы обнаружить поразительное сходство его имени с балтийским громовником и покровителем кузнецов Перкуном. Другое балтийское божество, податель плодородия Копала, крайне созвучен славянскому Купале — «его же бога плодов земных мняху», сообщает рукопись «О идолех Владимировых». Между прочим, грузины приняли православие в 330 году — вот и судите, когда балто-славянские боги могли успеть угодить в их мифологию. Тут поневоле вспомнишь, что шумерские «уруду» — медь и «дарагу» — путь очень напоминают наши «руду» и «дорогу». Возможно, конечно, что это простое созвучие. Каких только совпадений не случается в жизни — маленький нечистик из ПОЛИНЕЗИЙСКИХ преданий кукумара один к одному напоминает нашу кикимору, притом что никаких других заметных черт сходства в культуре славян и полинезийцев не существует