Кавказские евреи-горцы (сборник) - [92]

Является шесть человек с носилками, на которые укладывают покойника. Носилки окружают женщины в два ряда, взявшись за руки, и снова начинают оглашать двор воплями и страшными криками «Уя! Уя! Вов! Вов!». Наконец, проводив покойника со двора, они возвращаются назад, а процессия трогается к кладбищу, три раза останавливаясь на дороге. Во время остановок носилки опускаются на землю, и раввин читает над покойником молитвы. Носильщики меняются каждые двадцать пять – тридцать шагов, пока процессию завидят копавшие могилу. Тогда они направляются ей навстречу, заменяют последних носильщиков и несут покойника до самой могилы.

В могилу опускаются два, привычные к этому делу, человека и укладывают мертвеца головой к востоку. Голова покойника лежит на набитой землею подушке, а у ног его стоит выкрашенный яркими красками памятник, обращенный лицевою стороною также к востоку. На памятнике описывают добрые качества и благодеяния покойника, гостеприимство его, заступничество за бедных и др. Кроме этого на нем помещаются стихи из книг пророков и обозначается день, число и год, в который покойник потребован к Верховному Небесному Суду. В стихе говорится следующее: «Да пробудятся и встанут многие из спящих к жизни вечной».

Тело кладется в могилу без гроба, но могила устилается с боков и сверху досками, которые лежат в вышину одного аршина, поддерживаясь тремя поперечными палками. Могила засыпается всеми присутствующими, причем каждый старается бросить хотя бы одну горсть земли. Для того чтобы могилу можно было, до постановки на ней памятника, отличить от других, родители или родственники покойного ставят с двух сторон ее камни или вбивают колья. Глубина вырытой могилы доходит обыкновенно до двух с половиною или до трех аршин.

Провожавшие покойника, возвращаясь с могилы, срывают траву на кладбище и бросают ее через плечо, повторяя эту церемонию три раза со словами: «Да не будет больше смерти, да прекратится она навеки, аминь». Выйдя с кладбища, они образуют круг, среди которого становится отец, сын, брат или близкий родственник покойного и читает заупокойную молитву, после чего везде раздается «Аминь!». Затем точно так же поступают и другие, находящиеся в трауре по умершим недавно, и все начинают утешать родственников покойного, вымыв руки и протягивая им правую.

Целую неделю после похорон общество не оставляет сакли покойника. Неделя эта называется у горцев овил, а на древнееврейском языке шивой. Во все продолжение ее родители усопшего сидят дома: мужчины там, где лежал покойник, а женщины – на женской половине, и никуда не выходят; поэтому и все знакомые не покидают их на это время, чтобы их утешать и развлекать. По поверью горцев-евреев, в продолжение целой недели душа не может свыкнуться с мыслью, что она лишилась своего жилища, и все это время посещает тот дом, в котором жила при жизни. Вследствие этого в углу той комнаты, где лежал мертвец, родственники целую неделю ставят зажженную свечу, которая спереди закрывается медным подносом. Мужчины каждое утро и вечер читают молитвы, псалмы Давида, книгу Иова и главы из Мишны и Талмуда об упокоении души умершего и не уходят домой даже для обеда и ужина, которые приносятся им из дома в саклю умершего. Родители или родственники покойного с своей стороны делают ежедневно для гостей завтрак, который служит поминками по умершим.

Женщины, оставшиеся на эту неделю в сакле покойного из уважения к его родителям, сидят на полу, образуя собою несколько групп. Близкая родственница, о которой было сказано еще раньше, обращает на себя теперь всеобщее внимание. Она стоит на почетном месте на коленях и, обезображенная, окровавленная, только бьет себя в бессилии по бедрам и, произнося хриплым голосом «Хейа! хейа!» или машинально повторяя какое-либо слово другой плакальщицы, растрогавшей ее своими воплями, рыдает в исступлении и падает в изнеможении. С боков ее поддерживают постоянно две женщины, которые ей не позволяют вырывать волосы и царапать лицо. И смешно, и горько, и жалко, и, наконец, страшно становится при виде этой женщины. Большею частью таким истязаниям предаются жены, сестры и мать покойного.

Из каждой группы по очереди начинает плакать одна женщина (обыкновенно или родственница покойного, или приехавшая на похороны, или какая-либо плакальщица-мастерица), а остальные подтягивают ей жалобным тоном с восклицаниями «Во-о-о-о-й! во-о-о-о-й!» и оглашают воздух протяжным напевом, слышным на далеком расстоянии от дома усопшего. По временам, вместо воплей, плакальщицы начинают восхвалять доброту, благодеяния, богобоязливость и вообще всякие хорошие качества покойника. Чем больше они причитывают с чувством и толком и умеют затронуть душу красноречивыми словами, тем больше имеют перед собою плачущих мужчин и тем большую приобретают известность.

Мужчины все это время, когда идет гире (плач), стоят у дверей сакли и поочередно входят в нее, причем каждый из них становится на колени перед плакальщицами, плачет и бьет себя кулаками по лбу, по груди с восклицаниями: «О-о-о-й! ой! умираю!» После чего плакальщица говорит: «Не дай бог, чтобы ты умер, сын мой! Да паду я жертвой за тебя и перед тобою; плачь за брата, за такого-то», – и вспоминает при этом имя давно умерших отца, матери или близкого родственника, отчего тот плачет еще громче и опять повторяет, ударяя себя еще сильнее по груди и по лбу. Иные простирают свое усердие до того, что через два-три дня у них появляются синие шишки.