Кавказские евреи-горцы (сборник) - [91]

От лихорадки лечатся также или травами, настоями и хейкелями (талисман) или же посредством гадания, которое происходит следующим образом. Мальчик или девочка из родственников больного идет ночью под окна трех соседей и, разбудив кого-либо из их домашних, спрашивает, изменив голос, чтобы не знали от кого: «Какое нужно лекарство от лихорадки?» Там просыпаются и, зная обычай, говорят сразу, что придет в голову. Например, в одном месте назвали кашу, в другом шашлык и в третьем – хинкал. Три дня собирают тогда из этих трех домов по тарелке этих кушаний и потом, смешав их в одно, кормят больного.

От ревматизма лечат или натиранием различными маслами и купанием в минеральных водах и грязях, которые имеет Кавказ почти во всех уголках своих, или же – привязкой бус из различных горных камней, руд и металлов, на больное место. По мнению евреев, эти бусы имеют свойство выгнать газ, вселившийся по повелению злого духа в органы человека, и исцеляют больного.

Причиной лихорадки, бугорчатки, сыпи, золотухи и прочих заразительных болезней, от которых страдают большею частью молодые организмы, служат, конечно, узкие грязные улицы, теснота и нечистота жилищ, особенно женской половины, где преимущественно живут дети, и навоз, разлагающийся или тлеющий по временам около жилищ.

Интересен также у горских евреев способ лечения от испуга. Если кто кого испугал нечаянно или умышленно и тот заболел от этого сильно, то виновник должен вымыть руку и дать эту воду пить больному. Этот способ у нас, то есть в Восточном Дагестане, уже выходит из употребления и имеет силу в г. Кубе. Вместо него у нас испугавшемуся дают кусок земли, на которой он стоял во время получения испуга, растворив ее в воде.

Когда наступает минута смерти еврея-горца, весь аул приходит в движение. Сакля покойника наполняется стариками и молодыми, мужчинами и женщинами, знакомыми и незнакомыми, – все спешат отдать покойнику последний долг. Никакая спешная работа не может остановить их в этом. Торговцы на целый день запирают лавки, и будь у них в это время какой угодно выгодный покупатель, они без всяких церемоний просят его прийти в другой день, так как теперь религиозные обязанности не позволяют им медлить ни минуты. Ремесленники-кожевники, которых особенно много между евреями на Кавказе, как сказал я выше, и другой работающий люд бросают свои дела и поступают точно так же.

Женщины у трупа еврея-горца играют первенствующую роль. Как только слух о смерти кого-либо в ауле дойдет до них, они бросают все свои домашние работы и, поручив их старшей дочери или дочери соседки, которая никогда не откажет в этой услуге при таких обстоятельствах, собираются все вместе, чтобы идти к покойнику, да, кстати, предварительно, по женскому обыкновению, почесать языки о случившемся. Затем они одеваются в белые платки и желтые чувяки – знак глубокого траура – и отправляются гурьбой в дом покойника. Мужчины уступают им место в комнате умершего и выходят во двор, причем старшие и близкие родственники располагаются ближе к дверям сакли, а младшие стоят у ворот. Пятеро из молодых людей идут на кладбище копать покойнику могилу; остальные стоят молча с поникшими, в знак печали, головами.

Между тем женщины толпятся у постели покойника и оглашают его саклю раздирающими душу воплями, причем большинство из них немилосердно царапает себе лицо, рвет на себе волосы, так что во время похорон едва ли можно увидеть хоть одну женщину из родственниц покойника, у которой щеки и грудь не были бы окровавлены.

Покойника снимают с постели и кладут на землю, на которой он лежит до тех пор, пока один из ушедших копать могилу не сообщит, что она готова. В это время зажигаются свечи, а грамотные и рабби читают псалмы Давида и несколько глав из толкований Мишне, чтобы успокоить, утешить душу, порхающую беспокойно над своим жилищем.

Наконец возвращается один из могильщиков с известием об изготовлении могилы. Мужчины принимаются обмывать покойника, а женщины в это время сшивают покойнику из тонкого холста его последнюю одежду: рубаху, штаны, чулки, ермолку и перчатки. Поверх всего этого на умершего надевают саван и опоясывают его кушаком из того же холста. Такое одеяние получают только умершие естественною смертью, умершего же насильственною не обмывают и не снимают с него ни одной части платья, в котором он умер, а только завертывают его в саван. В этом случае с ним хоронят и оружие, которое он носил.

Обмывают покойника, смотря по его полу, мужчины и женщины. Обмывание происходит на дворе или под балконом в палатке, устроенной из нескольких бревен и покрытой одеялами. Рубашка, штаны, чулки и прочие одежды покойника пришиваются одна к другой и закрывают все части его тела за исключением лица, для которого тоже делают покрывало. Сверх этих одежд и под саваном покойника обертывают в большой сысыт (покрывало, которым покрываются евреи во время богослужения).

Когда покойник снаряжен для погребения, начинаются общие вопли мужчин и женщин, сопровождающиеся ударами в лоб, в лицо и в грудь, вырыванием волос на голове, царапанием щек, кусанием рук и тому подобными выражениями печали и сочувствия. Обществом плакальщиц управляет какая-нибудь родственница покойника. Ее можно узнать по наиболее растрепанным волосам и обезображенному лицу, и она громче всех завывает: «Уя! Уя! Вов! Вов!»