Кавказская война. Семь историй - [12]
Персы и их союзники огненным смерчем прокатились по казачьим селениям на Тереке. Этот поход неприятеля известен в казачьей истории как «кызылбашское разорение». В сохранившихся документах, повествующих о тех трагических событиях, читаем: «казачьи де городки по Терку-реке многие вызжены ж». Казаки, упорно сражавшиеся в Сунженском остроге, вернулись не в родные дома, а на пепелище. Десять городков из числа подвергнувшихся разгрому восстановить так и не удалось, жизнь покинула их навсегда. Обездоленные казаки просили помощи у далекой Москвы.
Сохранилась челобитная атамана Степана Васильева и рядового казака Левонтия Абрамова о том, что их «городок сожгли и многих казаков порубили и жон, и детей, и братью поимали в полон себе». Казаки просили денег для выкупа из плена своих родных: двух сыновей Степана и двух братьев Левонтия. Достоверных сведений о числе убитых и уведенных в неволю нет, известно только, что шамхал отогнал из разоренной им земли до тридцати тысяч голов рогатого скота и лошадей.
Героическое сидение в Сунженском остроге оказалось напрасным. Помощь так и не пришла. Князь Муцал вывел гарнизон из крепости и привел измученных, но не сломленных воинов под защиту укреплений Терского города. Из 200 казаков, принявших первый приступ острога, в Терки пришли только 108. Самовольное оставление крепости нашло понимание в столице, занятой в то время войной с Польшей за Украину.
28 июля 1653 года на имя астраханского воеводы князя Пронского последовала царская грамота, изъявляющая высшую волю «тем гребенским казакам и инородцам, которые в Сунженском остроге в приход кумыцких и кизилбашских людей сидели, сказати, что великий государь за ту их службу и промысел милостиво похваляет… А Сунженского острога до государева указа впредь строить не велит». Злополучный острог был оставлен навсегда.
Спустя 160 лет именно перенесение Кавказской укрепленной линии с Терека на Сунжу Алексеем Ермоловым послужило началом Кавказской войны.
В центре Краснодара возвышается памятник Екатерине II. Императрица расположилась на высоком постаменте, вокруг которого суетятся мужские фигуры: слева — светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический, а справа — три атамана Черноморского казачьего войска Антон Головатый, Сидор Белый и Захарий Чепега. Светлейшего князя от казачьих атаманов отделяет текст Жалованной грамоты войску Черноморскому (1 июля 1792 года) «О вспоможении казакам переселяющимся на новопожалованные сему войску земли». Правобережная Кубань стала подарком Екатерины запорожским казакам, лишившимся пристанища после разгрома Сечи в 1775 году. Прибыв на новую землю, казаки основали город, который назвали Екатеринодар (дар Екатерины). Большевикам подарки русских самодержцев принимать было не с руки, а потому город они переименовали в Краснодар.
Если селиться на Тереке казакам российская власть долгое время воспрещала, то казачьему заселению Кубани она способствовала. Почему именно черноморским казакам достался этот край?
В конце XVIII века Россия продолжала упорную борьбу с Турцией, в том числе в Причерноморье. Запорожцы — опытные и умелые воины — могли пригодиться России. Это понимали и казачьи лидеры, и князь Потемкин. В 1787 году Екатерина II совершила свой исторический вояж в Тавриду — тот самый, с которым связана легенда о потемкинских деревнях. Но нам важно другое событие этого путешествия. Добравшись до города Кременчуг, что стоит на Днепре, Екатерина II приняла депутацию запорожцев во главе с Антоном Головатым и Сидором Белым. Казаки заверили императрицу в своей непоколебимой верности и поднесли ей адрес, подтверждавший решимость запорожцев ревностно служить российскому престолу на поле брани.
Очередная Русско-турецкая война началась 9 сентября 1787 года, а 22 января 1788 года Екатерина II подписала указ о создании нового казачьего войска. Потемкин занялся оперативным управлением, а общее командование поручил кошевому атаману Сидору Белому. Казачьи отряды были разделены на две части: конницу — под началом атамана Чепеги и пехоту — под командой войскового судьи Головатого.
Казаки храбро сражались в войне с турками. Они отличились как в морских сражениях, так и в баталиях на суше. О самоотверженности запорожцев в этой войне свидетельствует геройская смерть в одном из боев их предводителя Сидора Белого. Казаки участвовали во взятии таких сильных и, казалось, неприступных крепостей, как Очаков и Измаил.
После смерти кошевого Белого черноморцы разделились на две партии: одна была на стороне войскового судьи Головатого, другая поддерживала атамана Чепегу. Оба пользовались заслуженным уважением. Головатый — «хытруща пысуля», как называли за глаза его казаки, прекрасный администратор и делопроизводитель, через него войско общалось со столичными вельможами. Чепега — напротив, неграмотный, но храбрый воин, талантливый полководец, бывший всегда впереди в ратном деле, настоящий «батька». Долго черноморцы колебались в своем выборе. И все же молодецкая отвага у свободолюбивых и неукротимых казаков ценилась выше, чем талант к бюрократическому делу. Это дало решающий перевес Чепеги над Головатым. Такой выбор их не рассорил, они остались друзьями, понимая, что один без другого не сможет провести черноморцев через все испытания.
Дон и Донская земля издавна были привлекательным, но предельно опасным фронтиром. Сюда русские люди уходили от государственного произвола, долгов, суда и прочих тяжких вин. Здесь обретали свободу, но ставкой была жизнь. Великий царь-реформатор сделал Дон служивой рекой, по нему из Воронежа первый российский военный флот пришел отвоевывать османский Азов. Спустя несколько лет, после того как восстание казаков Кондратия Булавина было потоплено в крови, по вольной воде пустили виселицы. Примириться с этим местному населению было трудно, поэтому борьба за свободу продолжилась.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».
Почему все попытки модернизации и либерализации России за последние 160 лет заканчивались неудачей? Этот ключевой для нашей истории вопрос ставит в своей книге Михаил Давыдов. Чтобы попытаться на него ответить, автор предлагает обратиться ко второй половине XIX века – времени, когда, по его словам, Россия пыталась реализовать первую в своей истории антикапиталистическую утопию. Власть и часть общества соглашались, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все, за счет чего конкуренты и противники добились процветания, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и соответствующие права всех слоев населения.
Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.
Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.