Кавказ и аланы - [56]
Поскольку в погребальных комплексах мы находим оружие лишь спорадически, да и процент неограбленных погребений очень мал, то ни о какой воинской иерархии на основании оружия говорить не приходится. О месте того или иного дружинника в обществе свидетельствуют количество и характер подвесных ремешков на поясе.
В эпоху «великого переселения народов» число свешивающихся с пояса ремешков и других поясных украшений (бляшек-накладок и небольших наконечников), так же как и материал, из которого они изготавливались (золото, серебро, инкрустации драгоценными камнями или стеклом), несло определенную смысловую нагрузку [Симокатта, 1957, с.,139; G. Laszlo, 1955, с. 181; Ковалевская, 1969, с. 425–432; Ковалевская, 1970, с. 144–155; Kovalevskaja, 1970, с. 187–191]. Кроме того, многочисленность этого материала (из могильников и коллекций только с территории Центрального Предкавказья происходит около 2000 деталей поясов) позволяет использовать поясные наборы в качестве отправных данных для датировок комплексов, из которых они происходят, и для построения хронологических таблиц. Предложенные на этой основе даты могут быть уточнены по многочисленным аналогиям с широкой территории, охваченной «переселением народов», так же как и по сопоставлению эволюционных рядов для разных типов и вариантов украшений поясной гарнитуры.
Ювелирное производство было развитым: наряду с поясными пряжками, повторяющими византийские и восточные, (сибирско-среднеазиатские) образцы, мы можем выявить на Северном Кавказе местные типы, развивающиеся на базе импортных образцов. Это же относится к поясным накладкам и наконечникам. В еще большей мере самобытность местного ремесла (с опорой на местные позднекобанские традиции) проявляется в изготовлении амулетов и зеркал, керамики и оружия, каменных и стеклянных бус и т. д.
Специфика аланской материальной культуры нагляднее всего проявлялась в некоторых типах украшений, в частности в зеркалах и амулетах, обилие которых, разнообразие форм и орнаментации (явно ощутимые при сравнении их с материалами со смежных территорий) свидетельствуют в пользу их производства на месте.
Сравнительное изучение зеркал показало, что, кроме как из Джераховского ущелья, мы не найдем двух экземпляров, отлитых в одной форме; зеркала изготавливались в глиняной (в начале II тысячелетия н. э. — в каменной) форме, на заказ и были, видимо, личными оберегами человека, выполненными в традициях, типичных для аланского ремесла данного периода в целом и для данного района в частности. — Тщательность исполнения становится датирующим признаком. Так, зеркала V в. изготовлены более аккуратно, чем зеркала последующих периодов. Кроме того, несмотря на находки нескольких крупных зеркал в комплексах V в., в целом наблюдается тенденция к увеличению их диаметра на протяжении V–XII вв. Наряду с ними (преимущественно при мужских костяках) на рубеже VII–VIII вв. появляются гладкие или орнаментированные миниатюрные зеркальца-амулеты (диаметром от 1,2 до 3,5 см), в основном характерные для западных территорий Центрального Кавказа.
Картография выделяет излюбленные орнаменты для того или иного района Центрального Предкавказья. Например, часто расположенные радиальные линии более характерны для восточных районов (Чечено-Ингушетия — 31,0 %, Северная Осетия — 26,6 %), чем для западных (Кавминводы — 13,1 %, Кабардино-Балкария — 7,1 %). Зеркала, на внешней стороне которых изображались пятиконечная или шестиконечная звезды, типичны для восточных районов, а с ломаной линией (или же с восьмиконечной и многолучевой звездой) — для западных (в районе Кавминвод их около 46 %).
