Кавказ и аланы - [55]
Однако характер погребального сооружения — это лишь одна из составных частей погребального обряда, большую важность представляет анализ положения погребенного, количество, характер и расположение погребального инвентаря. Особую тему представляет и анализ структуры могильника в целом — как он растет, можно ли выделить семейно-родовые группы и т. д. Этими данными, к сожалению, мы на сегодняшний день совсем не располагаем, и положение здесь гораздо хуже, чем, например, для времени кобанской культуры. Собственно, подобный анализ может быть осуществлен лишь для катакомбных могильников в Байтал-Чапкане [Минаева, 1956] и Мокрой Балке [Ковалевская, 1970; 1972; 1979; Афанасьев, 1974], однако его реализация — дело будущего.
Археологические находки свидетельствуют
Важно понять, что наука вообще не заключается в коллекционировании уже познанного и в систематизации последнего в соответствии с той или иной схемой. Она состоит в концентрации мысли на чем-то таком, чего мы еще не знаем, и в попытке его познать.
Р. Дж. Коллингвуд
Нас поражает обилие и разнообразие, пышность и красота древностей эпохи раннего средневековья на Северном Кавказе. Обширные коллекции оружия и орудий труда, предметов личного украшения — серьги, бусы, браслеты, амулеты, перстни, зеркала-подвески, воинские наборные пояса — обнаружены в сотнях погребений VI–IX вв. Они помогают ученым ответить на многие вопросы. Мы имеем возможность проследить развитие местного ремесленного производства на протяжении V–IX вв. Еще до второй мировой войны археологи открыли разработки медной руды и остатки железоделательных производств, относящиеся к эпохе средневековья. Разработку свинцово-серебряных руд следует отнести к VIII–IX вв. Об этом свидетельствует картографирование местных типов бус из стекла с высоким содержанием свинца: они наиболее часты в районах, примыкающих к месторождениям свинцово-серебряных руд, с постепенным уменьшением к западу и востоку [Деопик, 1963, с. 146].
Орудия труда весьма немногочисленны в погребениях (тесла-мотыжки, топоры, долота) и однотипны в поселениях (ступки, вращающиеся жернова, пряслица).
Оружие в погребениях алан по количеству и богатству декора тоже уступает находкам в одновременных им комплексах как Причерноморья, так и Дагестана, хотя набор его вполне определенен. В могилах IV–V вв. прежде всего мы находим лучников, на вооружении которых луки с крупными костяными накладками и стрелы с железными (втульчатыми и черешковыми) и костяными (черешковыми) наконечниками. По материалам VI–VII вв. мы можем представить себе алана-воина как тяжеловооруженного всадника с длинным прямым мечом так называемого сарматского типа, кинжалом с боковыми выступами у основания рукояти (в форме кинжалов проявляется преемственная связь с кобанскими кинжалами [Крупнов, 1953, с. 159], сохраняется и их местное название [Абаев, 1949, с. 53]), сложным луком с набором крупных железных, черешковых наконечников стрел, копьем с ланцетовидным наконечником, булавой, арканом. Всадник и, возможно, конь защищены кольчужной броней. Несмотря на то что боевые топоры обычно использовались в бою пехотинцами, они часто встречаются и в погребениях аланских всадников и представляют собой оружие, восходящее к позднекобанским формам, так же как и кинжалы.
Вспомним яркие описания походов северокавказскнх воинов на Закавказье Мовсеса Хоренаци: «Как ураган несется по лесу, срывая листья, точно с такой же быстротой (несутся. — В. К.) юноши наши, с коней подымая своих противников на копья. Золотое и серебряное оружие. Такое же убранство было на конях. Казалось, видишь стену. Многие были в броне из ремней и кожи и представляли собою вид крепких скал, на голове у них развевались гривы, как листья тенистых деревьев. Вьющиеся на знаменах драконы с ужасно разинутой пастью, вздуваемые дыханием ветра» [Хоренский, 1893, с. 173].
В VIII–IX вв. появляются сабли — оружие, сформировавшееся в среде евразийских кочевников. На поселениях найдены каменные болы диаметром 0,10–0,15 м. Но в целом характерно использование лука в качестве основного оружия (во многих могильниках стрелы и железный нож являются единственным оружием, положенным в могилу). Особый интерес, далеко выходящий за географические рамки Кавказа, представляет уникальная находка полностью сохранившегося деревянного лука с роговыми и костяными накладками из Мощевой Балки [Милованов, Иерусалимская, 1976, с. 40–43]. Этот лук длиной в 140 см сделан из одного куска березы разной толщины и формы сечения на разных участках, снабжен дополнительными накладками, обмотан сухожилиями и берестой. Он — весьма сложное (по технологии, трудоемкости изготовления и по конструкции) оружие, безусловно обладающее высокой эффективностью. Воины-аланы по преимуществу были всадниками (по сведениям Масуди, аланы могли выставить 30000 всадников); роль коня в их жизни проявляется и в культах, в частности в обилии конских изображений на амулетах и в ритуальных захоронениях коней.
Богатое конское снаряжение использовалось начиная с V в. Позднее мы находим уздечки с двухкольчатыми железными удилами, во внешнее кольцо которых продеваются стрежнеобразные серебряные псалии с фигурными головками в виде цветочной почки или многогранника. Оголовье богато украшено полулунными, крестообразными и удлиненно-прямоугольными накладными бляшками из позолоченной фольги, украшенными чеканным орнаментом и инкрустированными стеклом. Позднее использовались двудырчатые псалии с изогнутым лопаточкообразным концом или слабо изогнутые эсовидные. Стремена, появляющиеся здесь на рубеже VII–VIII или в VIII в., округлые или восьмеркообразные, с плоской подножкой без наружного ребра.
