Кавказ и аланы - [37]

Как мы уже показали, на протяжении всего IV в. аланы и гунны всюду в Европе выступали вместе, лишь на рубеже V в., с 398 г., мы начинаем видеть их в разных лагерях. Стилихон опирается на алан, а с 402 г. происходят стычки между аланами и — гуннами [Маеnchen-Helfen, 1973, с. 72, 443], закончившиеся к 407–408 гг. расторжением алано-гуннского союза [Maenchen-Helfen, 1973, с. 72, 443; Thompson, 1948, с. 28]. Аланская конница Сарла в 402 г. напала на вестготов, в канун 406 г. аланы, перейдя по льду Рейн, ушли из Паннонии в Галлию, в 409 г. перевалили Пиренеи, в 412 г, перешли на сторону римского войска, а в 429 г. вместе с вандалами ушли в Африку. Между тем в 420 г. гунны захватили Паннонию, а в 434 г. осадили Константинополь, в то же время установив контроль над Северным Кавказом [Vernadsky, 1943, с. 141].

В конце 30-х годов аланы, союзники Рима, поселены в Галлии; гунны продолжают оставаться враждебными Риму, что в 451 г. завершается Каталаунской битвой.

После смерти Аттилы существенно перекраивается карта Европы; в частности, аланы заселяют Нижнюю Мёзию и Малую Скифию, именно из их среды вышел крупнейший историк эпохи раннего средневековья — Иордан, представитель аланской знати; его дед был секретарем аланского царя Кандака, а сам Иордан в юности служил при царском племяннике.

В 40–50-е годы V в. северокавказские аланы, возможно вместе с гуннами, совершили победоносное нашествие в Картли, пользуясь молодостью правителя — царя Вахтанга, будущего знаменитого Горгасала. По сведениям историка XI в. Джуаншера, мы знаем об ударе, нанесенном аланами-осами цветущим долинам и укрепленным крепостям Картли от Куры до Хунана, о захвате в плен множества грузин, и в частности трехлетней принцессы Мирандухт. Лишь достигнув совершеннолетия, Вахтанг смог подготовить ответный удар. В качестве союзника Вахтанга выступал Вараз-Бакур, владетель страны Ран; силы его, судя по Джуаншеру, были неправдоподобно велики — 100 000 всадников и 60 000 человек пехоты.

После поражения алан-осов (и союзных им хазар и кипчаков, под которыми, возможно, данный источник подразумевает гуннские племена) Вахтанг захватил и укрепил кавказские перевалы: владение ими начинало иметь в международных отношениях Ирана, Византии и сопредельных стран особое значение. Именно эти свидетельства находят подтверждение в некоторых редакциях жизнеописания просветительницы Грузии — святой Нины [Очерки истории Грузии, т. II, 1973, с. 100], где речь идет о том, что Вахтанг построил осетинские ворота, названные Дариалом в жизнеописании Нины и Дарианом у Джуаншера. Для Картли владение этими путями было жизненно необходимо в, связи с попыткой Грузии и Армении выйти из-под власти Сасанидского Ирана, в войнах которого с эфталитами Вахтанг принужден был участвовать в 60-х годах.

Сведения о действиях актииранской коалиции в 482 г. мы можем почерпнуть из «Армянской истории» Лазаря Парпеци [Абегян, 1948, с. 263], непосредственного участника этих событий. По его данным, Вахтанг Горгасал особую роль в военных действиях предоставил гуннским войскам, которые должны были выступить на стороне восставших. Небольшой отряд в 300 воинов, пришедший вместо большой гуннской армии, был отправлен в лагерь армян, и, для того чтобы поднять военный дух последних, стоявших лагерем в горах, Вахтанг Горгасал показывал на зажженные по его приказу огни в долине, говоря, что это несметные гуннские полчища, пришедшие к ним на помощь. Отсутствие гуннской помощи и предательство части армянских военачальников привели к поражению восставших; правда, воспользоваться плодами победы Ирану не удалось, так как иранские войска были отозваны на родину.

По сведениям Прокопия, на рубеже V–VI вв. Дарьяльским проходом владел «гунн Амбазук» (Абазук — Анбазук — иранское имя). Следовательно, власть над Дарьяльским проходом находилась в руках жителей Северного Кавказа, которые умело «торговали с Византией и Ираном» [Тогошвили, 1978, с. 12]. Как пишет Захарий Ритор, «когда Пероз, царь персидских пределов, воцарился в своей земле в тринадцатом году Анастасия, гунны вышли через "ворота", которые охранялись персами, и через тамошние горные места достигли персидских пределов… Когда он (Пероз. — В. К.) осведомился о причине их вторжения и прихода в его страну, они сказали ему: "Нам недостаточно того, что дает нам персидское государство… Мы живем оружием, луком и мечом и подкрепляемся всякой мясной пищей… Император ромейский… обещал нам умножить подать, если мы разорвем дружбу с вами, персами"» (Ритор. Кн. 7, Гл. 3). Битва была выиграна гуннами, которые «полонили персидские области и возвратились в свою землю» (Ритор. Кн. 7, Гл. 3).

Какие же археологические памятники документируют этот период? Мы уже говорили о типичных для гуннского времени вещах, о дискуссионности проблемы датирования. Если мы вернемся к работам Т. М. Минаевой 1950-х годов, то увидим, что подавляющая часть известных к тому времени погребальных комплексов верховьев Кубани была датирована серединой I тысячелетия н. э. (Байтал-Чапкан и Гиляч) на основании прежде всего вещей с инкрустациями, которые по крымским аналогиям относили к IV–V вв. Аргументированная В. К. Пудовиным более поздняя дата крымского могильника Суук-Су и дальнейшее исследование этой проблемы А. К. Амбрйзом [Амброз, 1971, ч. I, с. 106–107] избавляют нас от необходимости разбирать эти положения, тем более что в настоящее время богатый материал из сотен катакомб VI–VII вв. соседнего Пятигорья подтверждает более позднюю дату (не ранее VI–VII вв.) для большинства комплексов Байтал-Чапкана и могильников Гилячского городища.