Кавказ и аланы - [35]
Мужские погребения отличает другой набор инвентаря, поэтому лишь единичные вещи помогают нам свести в одну систему гуннских древностей мужские и женские погребения; сюда входят пряжки и серьги (в мужских погребениях часто обнаруживают по одной серьге), поясные наконечники и стеклянные сосуды. Остальные предметы из мужских погребений не находят соответствий в женских комплексах. Наиболее выразителен набор оружия. Гуннские всадники были вооружены большим сложным луком, их колчаны наполнены стрелами с крупными железными наконечниками, мечи (однолезвийные или двулезвийные) были крупными, с перекрестием или гладким, или инкрустированным стеклом и камнем, ножны обтянуты золотом.
Всадники могли иметь кольчуги. Конский убор ярок и нов, уздечки коней украшали многочисленные бронзовые пластинчатые накладки, обтянутые золотой фольгой и инкрустированные стеклом и камнем, Г-образные псалии из серебра. Раскопки А. В. Дмитриевым могильника Дюрсо, близ Новороссийска, позволили надежно реконструировать седла гуннского времени и понять, где и как крепились те накладки с чешуйчатым орнаментом, которые так типичны для гуннских мужских погребений. Характерной. принадлежностью гуннских мужских погребений являются и бронзовые котлы с ажурными ручками.
В конце 60-х и в 70-е годы появились исследования, которые вывели историю изучения гуннских древностей на качественно иной уровень [Засецкая, 1968, 1971 (1) и др.; Амброз, 1971, 1981). Интересно, что по своим выводам, вытекающим из принятой исследователями методики, работы резко отличаются одна от другой, поэтому это не тот случай, когда мы можем ими дополнять друг друга или считать, что они. отражают разные стороны вопроса.
Дальнейший, довольно подробный экскурс в сущность дискуссии между И. П. Засецкой и А. К. Амброзом достаточно специален, но без него нельзя понять состояние решения гуннской проблемы современной наукой. Эти споры явились темой специального симпозиума, посвященного более широкой теме относительной и абсолютной хронологии евразийских памятников археологии раннего средневековья (IV–IX вв.) — эпохи, «когда для увязки данных археологии с показаниями письменных памятников была бы столь необходима обстоятельная и дифференцированная хронологическая разработка» (КСИА, 158, 1979, с. 3). Нам необходимо разобраться в сути данного спора.
Речь идет прежде всего о различии вгруппировке всего материала. Ту серию памятников, которую И. П. Засецкая выделяет в качестве гуннской, деля ее на пять подгрупп, А. К. Амброз членит на три группы, из которых только первая им датируется гуннской эпохой, а две другие — соответственно VI–VII и VII в. И. П. Засецкая же считает, что выявленное А. К. Амброзом членение отражает не хронологическое отличие погребальных комплексов, а разделение их по полу (табл. 4).
Рассмотрим погребения степных евразийских кочевников, на основании которых исследователи строят свою хронологическую таблицу. Впервые в научный оборот именно как древности гуннской эпохи они во всей полноте были введены И. П. Засецкой (22 комплекса в 1968 г. и уже 34 в 1978 г.) [Засецкая, 1978, с. 56–61]. Часть этих же комплексов привлечена и А. К. Амброзом при построении им «многоэтажного каркасного здания единой хронологической системы» [Амброз, 1971, ч. I, с. 12]. При этом оба автора справедливо считают, что «только комплексы показывают реальное сосуществование вещей во — времени» [Амброз, 1971, ч. I, с. 3]. Однако И. П. Засецкая приводит все комплексы, в исследовании А. К. Амброза фигурирует лишь их часть; И. П. Засецкая приводит все вещи (пользуясь изданиями, музейными коллекциями и архивными материалами), А. К. Амброз — те, которые «работает» на хронологическую — систему.
При недостаточном количестве комплексов и вещей в комплексах И. П. Засецкая, чтобы увеличить материалы для сопоставления вещей полихромного стиля (с инкрустацией полудрагоценными камнями), приводит обширный список стилистических и технологических признаков, характеризующих накладной и штампованный орнамент, технику изготовления гнезд, их форму и материал вставок [Засецкая, 1978, с. 64–65]. В свою очередь, А. К. Амброз, говоря о подобных явлениях, оставляет эти данные как черновые за страницами своей работы. У И. П. Засецкой мы получаем поддающиеся проверке цифровые данные относительно распределения рассмотренных признаков по подгруппам погребений. А. К. Амброз видит отличия украшений III группы от украшений I группы (одновременных, по И. П. Засецкой) в ином «стиле и наборе форм» [Амброз, 1971, ч. I, с. 116], «стремлении к симметрии». Однако А. П. Уманский справедливо пишет, что последнее замечание противоречит материалам, приведенным А. К. Амброзом в той же работе [Уманский, 1978, с. 157]. Ведь такие характеристики, как «чешуйчатый узор крупнее и сложнее, тисненые язычки грубее» Амброз, 1971, с. 115], то есть большее или меньшее изящество форм, чтобы не быть субъективными, подкрепляются доказательствами — либо цифровыми показателями, либо эволюционными рядами, которые (коль скоро автор предполагает хронологическую природу отличия III группы от I, в чем я согласна с А. К. Амброзом) должны продемонстрировать развитие форм во времени.
