Кавалеры Виртути - [72]

И теперь корабли прибыли…

Еще несколько снарядов упало на здания за каналом, следующие разорвались неподалеку от казарм, что было принято за обыкновенную ошибку. Замешательство наступило лишь после того, как снаряды начали точно ложиться на позиции.

— В чем дело? — нервничал Рыгельский.

— Что нам, слепых англичан прислали?

По полуострову велся прицельный артиллерийский огонь. Вскоре послышались раскатистые выстрелы орудий с броненосца, а затем отозвались и гаубичные батареи с Бжезьно и Вислоуйсьце. Солдаты с недоумением смотрели друг на друга: уже каждый знал правду, но никто не хотел первым высказать ее вслух. Лица их помрачнели, но они все еще стояли и смотрели на море: трудно было отказаться от надежды. И лишь когда два снаряда разорвались неподалеку, от них, на пляже, они стали спрыгивать в окоп. Несколько минут спустя миноносцы начали медленно подходить к полуострову, а затем стали на якорь на расстоянии около мили от берега. Тот, кто еще вопреки рассудку лелеял надежду, теперь мог в бинокль Рыгельского увидеть немецкие флаги, развевающиеся на корме кораблей.

2

Время 21.00

После того как был отбит стремительный вечерний штурм, патрули вышли из казарм, чтобы восстановить нарушенную связь с постами. С утра Вестерплятте почти беспрестанно находился под артиллерийским огнем, который теперь велся со всех сторон, а последняя атака началась после двухчасовой артподготовки, самой ожесточенной из всех проводимых до сих пор. С моря Складницу обстреливали из стопятимиллиметровых орудий миноносцы, на канале рвались снаряды линкора, ведущего огонь из орудий самого тяжелого калибра, а к батарее, гаубиц и минометам со вчерашнего полдня присоединились полковая артиллерия Нового Порта и минометы. В тот же день полуостров впервые атаковали подразделения вермахта, поддерживая штурмовые отряды моряков и отряды гданьской самообороны — хаймвера, сильно потрепанные огнем обороняющихся. Свежие, отлично вымуштрованные солдаты смело шли в наступление. Командир батальона унтер-офицерской саперной школы, переправленного из Восточной Пруссии, явно хотел продемонстрировать морякам и эсэсовцам, как воюют регулярные подразделения вермахта. Его батальон атаковал лихо. Был повторен маневр предшествующего дня, и вся сила удара была нацелена на левый фланг обороны, чтобы прорвать ее и обойти с тыла остальные польские оборонительные позиции.

Штурмовые отряды саперов шли вдоль пляжа и железной дороги. Они были вооружены огнеметами. Но посты «Форт» и «Тор» выдержали длительный и стремительный штурм солдат вермахта, которые пытались любой ценой добыть лавры победителей неприступного польского бастиона, подвергавшегося безрезультатным атакам с суши, моря и воздуха. Как только артиллерия и минометы кончили свою бандитскую работу, они, будто на учениях, пошли в атаку. Отдельные группы, поддерживая друга друга огнем, быстро преодолели большую часть предполья, выйдя первым эшелоном на рубеж, где обычно прерывались предшествующие попытки форсировать участок, прикрытый прицельным огнем обороняющихся. Гитлеровцы явно стремились войти в непосредственное соприкосновение с ними, чтобы иметь возможность применить ручные гранаты и огнеметы, грозное оружие, опасное даже для самых мощных бетонных бункеров, не говоря уже о позициях временного характера «Форта» или обычных земляных укреплениях «Тора». Быстро наступающая в эту пору темнота благоприятствовала немецким подразделениям, и нескольким группам саперов удалось очень близко подойти к позиции обороняющихся.

Солдаты, ожесточенные и мрачные, молча вели огонь, отдавать приказы больше не было нужды: каждый прекрасно знал, что делать — хорошо целиться и непрерывно стрелять. Все вартовни и посты первой линии ощетинились огнем, сотрясаясь от взрывов и торопливого треска станковых пулеметов, а когда противник начал готовиться к заключительному решающему прыжку, послышались разрывы ручных гранат. Немецкие саперы не успели воспользоваться своими огнеметами. В свете белых ракет можно было видеть, как, раскинув руки, валятся на землю немцы, как они ищут укрытия, залегают в воронках.

Атака теряла силу: обороняющиеся дрались с таким упорством, самоотверженностью и смелостью, что немцы, растерялись, а вскоре среди них началась паника. Напрасно офицеры пытались вновь поднять солдат в атаку. Теперь ими овладел страх. А ведь еще совсем недавно они шли уверенные в победе, в превосходстве своего оружия, убежденные, что сомнут противника. Это была отборная, хорошо обученная часть, и недаром ее офицеры надеялись показать, как наносится настоящий «тотшлаг» — «смертельный удар» и как ставят противника на колени. Но на коленях оказались они сами, стоило им приблизиться к польским позициям. Они бежали большими группами по всему фронту от портового канала к морю, преследуемые пулеметными очередями. Однако огонь длился недолго. Первой замолчала вартовня капрала Грудзиньского, затем пост «Тор», наконец первая вартовня и позиция мата Рыгельского.

Солдаты были на пределе своих сил, некоторые засыпали прямо на огневом рубеже, стоя, опершись на оружие, из которого только что вели огонь. Поэтому, как только связисты исправили изорванный взрывами кабель, в казармы пошли донесения об обстановке и просьбы о смене для отдыха, хотя бы на несколько часов. Эти донесения майор Сухарский выслушал с хмурым неподвижным лицом. Записал в блокнот, сколько раненых, и приказал немедленно направить их в казармы. Раненых было в два раза больше, чем накануне, и первая, самая главная, линия обороны стала значительно слабее. Кроме этого, из первой вартовни сообщали о серьезных повреждениях, причиненных перекрытию и одной из стен, а капрал Грудзиньский просил смены или пополнения. Он обосновал свою просьбу тем, что опасается ночной атаки, а в наблюдателях, которые могут заснуть у амбразур, не уверен.