Кавалеры Виртути - [13]

— Ох, не только за пивком, пан Пётровский, не только. — Лицо хозяина кабачка посветлело. Он хотел добавить еще что-то, но Грычман уже потянулся за шляпой.

— Нам пора.

Шмельтер понимающе кивнул и тревожным взглядом оглядел своих гостей. Потом тихо спросил:

— Увидимся через неделю?

— Если не будет никакой заварушки…

— А если будет? Если на вас нападут? Справитесь? Ведь у них тут такая сила…

Шмельтер по очереди смотрел то на Пётровского, то на Грычмана. Оба хранили молчание, потому что снова думали о немецком линкоре. Потом, чувствуя, что пауза становится нестерпимой, Грычман многозначительно произнес:

— Нас ведь тоже голыми руками не возьмешь, пан Шмельтер.

Когда друзья вышли из трамвая у вокзала, первое, что они увидели, была колонна грузовиков с тщательно прикрытыми брезентом кузовами. Колонна двигалась со стороны Оруни и исчезала за вторым поворотом, ведущим к Новому Порту.

4

Сначала из-за чистой линии горизонта показались голубые столбы дыма. Минут через пятнадцать появились силуэты кораблей. А вскоре уже невооруженным глазом можно было рассмотреть очертания четырех маленьких кораблей и одного большого.

— Здесь что-то не так, — пробормотал мат Рыгельский, не отрывая бинокля от глаз. — Должен был прийти только линкор.

— А остальные? Это как понимать? — спросил рядовой Покшивка, но так и не получил ответа.

Весь гарнизон поста «Форт» находился на своей позиции. Уже целый час, с момента, когда с косы Хель просигнализировали о появлении эскадры и майор Сухарский поднял всех по тревоге, Интендантство пребывало в состоянии полной боевой готовности, а пост мата Рыгельского вел тщательное наблюдение за заливом. Солдаты были возбуждены, поминутно проверяли оружие, а когда показались корабли, не отрывали глаз от их темных силуэтов. Ефрейтор Покшивка повторил свой вопрос, и Рыгельский нетерпеливо ответил:

— Остальные — торпедные катера.

Катера как раз закончили перестроение и разместились по два вдоль бортов линкора. Мат внимательно проследил за их маневром, потом, не скрывая волнения, сказал:

— Не нравится мне это, ребята. Может, они собираются повторить Клайпеду?

Ефрейтор Покшивка оттянул затвор винтовки до половины и, увидев блеснувший патрон, спокойно заметил:

— С нами у них так легко не получится. Мы уж тут за себя постоим.

— А что ты собираешься сделать немцам этим своим пугачом? — спросил Рыгельский, резко поворачиваясь к Покшивке. — Ты имеешь представление о военном корабле? Другое дело, если бы сюда подошли наши «Орел» или «Сокол». Эти бы из них живо все потроха вытряхнули… А что такое для линкора или даже для торпедного катера ты со своей игрушкой? — Мат оглядел позицию и заметил поднимающихся по ступенькам подофицеров Грабовского и Беняша. — Скажи ему, Генек, какие пушки стоят на линкоре. Дадут раз — и всем нам крышка.

— Это если попадут, — не сдавался Покшивка.

Разреши представить тебе, дорогой читатель, капрала Эугениуша Грабовского и плютонового Юзефа Беняша. Поднимаясь на бетонную платформу старой артиллерийской позиции, которую занял небольшой отряд мата Рыгельского, они были спиной к солнцу. Теперь, когда оба дошли до парапета, их можно хорошо разглядеть. Грабовский и Беняш примерно ровесники, однако плютоновый кажется очень молодым, почти мальчишкой; капрал же выглядит рядом с ним значительно старше. Это впечатление усугубляется еще и тем, что Беняш по натуре человек очень живой и веселый, тогда как Грабовский спокоен и уравновешен в каждом своем шаге. Даже движения его выглядят неторопливыми, как бы точно отмеренными.

Глядя в бинокль на приближающиеся немецкие корабли, капрал нахмурился и помрачнел. Ему были видны бронированные казематы, ощерившиеся толстыми стволами тяжелых орудий, артиллерийские башни на палубе линкора, его мощный компактный корпус. Глядя на все это, Грабовский тут же вспомнил свою пушчонку, стоящую в гараже, и весьма трезво оценил исход поединка. Поэтому он глубоко вздохнул и бессильно опустил руки. На Вестерплятте он приехал только в конце июля. Когда капитан Домбровский объявил, что капрал назначается командиром орудийного расчета, Эугениуш был приятно удивлен. Однако, едва он оглядел старую, только чуть модернизированную семидесятипятку, радость его померкла… На такой площадке он предпочел бы иметь гаубицу, а не пушку, стреляющую чуть ли не прямой наводкой. И все же рьяно принялся за работу. С присущей ему обстоятельностью Грабовский подготовил огневую позицию, составил карточку ведения огня, даже обрезал кроны деревьев на основных направлениях. Все это он проделывал, конечно, по ночам, поскольку территория Интендантства находилась под постоянным наблюдением, и капитан Домбровский предупредил об осторожности.

Каждый вечер капрал выходил на работу со своими людьми и возвращался в казармы перед рассветом. Добравшись потом до постели, он долго не мог заснуть, несмотря на усталость. Капрала одолевали сомнения, имеют ли хоть какой-нибудь смысл его теоретические расчеты? В торуньской артиллерийской школе, которую он окончил с отличием, на учениях или на маневрах он всегда мог внести необходимую корректировку, если в стрельбе наблюдались неточности. Здесь же стрелять нельзя, потому и проверить ничего невозможно. Если он в чем-то ошибся, то это подведет его в решающий момент. А как избежать ошибки?