Кавалеры меняют дам - [12]
Актерское попадание в заглавную роль «Директора» было более чем стопроцентным: он не только воплощал в своем герое литературный замысел, но поднимал этот образ до такой высоты обобщения, какой, скажем прямо, изначально не было ни в сценарии, ни в исходном жизненном материале.
Евгений Урбанский в роли Зворыкина обещал сравняться по значению с Михаилом Ульяновым в роли Трубникова.
И вот уже на широком полотне экрана — свадебный стол в доме Зворыкиных.
Жених в полосатой тельняшке, с отложным матросским гюйсом поверх фланельки. Невеста, как и положено, вся в белом, при фате. Еще за столом сидит, вся в черном, ее сестрица, монашенка Феня. И, конечно же, гости — матросня, сбросившая с плеч долой, ради праздника, пулеметные ленты.
Жених подмигивает друзьям, они орут «Го-орько!», Алексей впивается толстущими губами в деликатный ротик невесты, монашенка Феня, захмелев, пускается в пляс: «Ах, милый мальчик, хороший пупсик...»
В директорском зале хохочут взахлеб: монашенку играет бесподобная Нонна Мордюкова — по всем приметам, зрители будут валом валить в кинотеатры, чтобы еще раз посмотреть кадры с ее участием.
Все пристально вглядываются в крупные планы Саши Феофановой, невесты Зворыкина — ее играет молодая, пока еще мало кому известная актриса Антонина Цыганкова. Лицо озарено душевным сиянием, опущенные долу ресницы прячут лукавый огонек в глазах, строго поджатые губы гасят усмешку... Похоже, что с этим фильмом в нашем кинематографе появится новая звезда.
Я замечаю, что Юрий Нагибин, который тоже смотрит отснятый материал, сидя рядом со мною, всякий раз, когда на экране появляется героиня, Саша Феофанова, начинает громко сопеть, как закипающий чайник — впрочем, я уже объяснял, что это с ним бывает обычно, когда он сильно волнуется...
В зале вспыхивает свет, напоминая, что это еще не готовый кинофильм, а всего лишь несколько сотен метров вчерне смонтированной пленки. Впереди сложные натурные съемки. Потом опять будут павильоны.
Мы желаем Алексею Салтыкову успешной экспедиции.
Группа выезжает в Среднюю Азию, в Бухару, к пескам пустыни Кызылкум, где будут сниматься эпизоды международного автопробега, в котором впервые участвуют советские машины.
Головную ведет директор автомобильного завода Алексей Зворыкин.
Мы опять собираемся в верхнем директорском зале «Мосфильма»: генеральный директор и его заместители, главный редактор, главный инженер студии, секретарь парткома, еще какие-то люди откуда-то...
Сурин просит запереть дверь и никого не впускать.
Световой луч ударяет в экран. Идет лишь изображение, без звука.
Высокий волнистый бархан в пустыне, отороченный внизу саксаулом. На гребень выносится автомобиль. Взлетев, как с трамплина, он на несколько секунд зависает в воздухе и плюхается всеми колесами оземь, вздымая клубы песка. Мчится дальше.
Дубль первый. Снято.
Стоп! Не надо дальше! Хватит, обойдемся одним дублем...
Дубль два.
Машина выносится на гребень бархана, зависает в воздухе, неожиданно переворачивается вверх колесами и падает вниз крышей.
В кадре появляются люди в рубахах нараспашку, с носовыми платками, повязанными на плеши, чтобы спастись от зноя. Они, увязая в песке, бегут к перевернувшейся машине. Кто-то уже в отчаяньи схватился за голову...
А оставленная без присмотра камера продолжает гнать пленку.
В зале вспыхивает свет. Мы прячем глаза друг от друга.
5 ноября 1965 года на съемках в пустыне Кызылкум погиб Евгений Урбанский.
Он не должен был участвовать в трюковых съемках — машину вел опытный каскадер. Втихую рассказывали: накануне у Жени украли деньги — 800 рублей, всё, что у него было, заработная плата актера за несколько месяцев. Чтобы хоть как-то возместить потерю, он упросил второго режиссера разрешить ему сесть в кабину рядом с водителем — за участие в трюке платили наличными и сразу же.
Первый дубль прошел удачно. На втором случилось непредвиденное.
Перед ударом о землю, вверх тормашками, натренированный каскадер сжался в комок, сгруппировался — и отделался ушибами.
А Урбанский в испуге выпрямился... Перелом шейных позвонков. В больнице, куда его доставили, он был жив еще несколько часов, потом — смерть.
Он погиб тридцати трех лет отроду — возраст Христа.
Прощались с ним в зрительном зале драматического театра имени Станиславского, который был основным местом его работы.
Мы привезли венок от «Мосфильма» и дожидались в комнате за сценой своей очереди стоять в почетном карауле.
Вошла зареванная до синевы актриса Майя Менглет, крикнула:
— Что вы с ним сделали?..
Нам нечего было ответить.
А в родильном доме, на последних днях, лежала жена Урбанского Дзирда Ритенберг, завоевавшая свою славу исполнением главной роли в фильме «Мальва». Ей сказали о случившемся. Она вынесла это с мужеством прибалтийской женщины, молча. Организм, уже собравший все силы для воспроизводства новой жизни, не допустил шока.
На «Мосфильме» искали виноватых. Постановщик Алексей Салтыков на роковой съемке отсутствовал — черт знает, где он был. Подменял его второй режиссер Николай Москаленко. Обоих отстранили от съемок. Более того, работа над фильмом вообще была прекращена, картину закрыли.
