Кавалер дю Ландро - [63]

Шрифт
Интервал

— Уже слишком поздно вам возвращаться, шевалье. Оставайтесь на ужин, а переночуете в комнате, от которой вы уже однажды отказались. Вы у меня в долгу.

Он склонил голову. Ее лицо в наступающей темноте было еще более загадочным. Вся она походила на статую, засыпанную листвой. Бледные щеки статуй, их улыбки захватывают вас врасплох, и вы не знаете в этот момент: живое тело перед вами или камень. Статуи больших далеких парков…

— Нет, Виктория, это неприемлемо. Я могу вас скомпрометировать.

Она опять рассмеялась своим чудесным прозрачным смехом, похожим на веселый перезвон струй водопада.

— В этой глухой деревне? Но, шевалье, я вам доверяю.

Ему захотелось крикнуть: «Нет! Не надо! Только не это!» Но он тем не менее позволил взять себя за руку и, казалось, был счастлив услышать:

— Благодарю вас за то, что вы назвали меня Викторией. Вы мне доставили огромное удовольствие. А сколько сейчас может быть времени? Мастер и рабочие уже, наверное, закончили работу.

— Так вы остаетесь здесь одна?

— Конечно, служанка болеет, а я не хочу никем ее заменять. К тому же, в случае опасности она ничем не сможет помочь. Но у меня есть пистолеты отца, и я умею стрелять. Я вам покажу.

«О, Ландро, уходи отсюда! У-би-рай-ся! Сама невинность заманивает тебя прямо в сети. Разве тебя остановит пистолет? Напротив, ты ее быстро обезоружишь, и тогда… мастер, рабочие ушли… Она одна, в твоей власти! Она сама в этом призналась. А не хитрее ли она, чем хочет казаться?»

Виктория внесла металлический расписной поднос с кувшином вина и горкой маленьких колбасок. Затем снова ушла на кухню. Рейн спокойно нес свои воды за стеклами окна, и, чем темнее становились окружающие холмы, тем больше светлела его вода. Ландро она казалась блестящим брюхом рыбы. «Ты что, заболел? Кто тебе набил голову подобными мыслями?» Он словно прирос к креслу отца Виктории и, чувствовал себя в нем удобно. Жестокая жизнь разжала свои объятия, скорее, это началась какая-то другая жизнь, и навевала ему какие-то надежды. Из камина выпало обгоревшее полено. Он взял совок и щипцы, бросил его обратно, подправил огонь. «Я все же не дам Виктории повода для беспокойства», — подумал он. Языки пламени, казалось, тоже пели. Они танцевали на спинах поленьев чарующий хоровод. Это были маленькие феи, вспыхивающие сильфиды, эфемерные существа. «Кажется, я замерз в этой повозке. У меня начинается лихорадка». Сосновые поленья, сгорая, распространяли по комнате смолистый запах.

Во время ужина он ни минуты не скучал, испытывая странное удовлетворение от того, что Виктория прислуживала ему за столом, подкладывала лучшие куски, наполняла его стакан, предлагала съесть еще что-нибудь, извинялась, что не может предложить ничего, кроме обычных местных блюд. Кто-нибудь когда-нибудь разве оказывал ему такое внимание? Кто с такой простотой и вместе с тем с гордостью готов был ему услужить?

После ужина они долго болтали, сидя у огня.

— Вы не курите, господин шевалье?

— Я жду вашего разрешения.

Она поднялась, чтобы сходить за трубкой и табаком.

— Я не знаю, свежий ли он. После смерти отца я его не покупала.

Виктория опять села напротив него. Шевалье расспрашивал ее о жизни, пережитых трудностях. Она хотела все знать о нем, о его прошлых делах и нынешнем положении, смеялась, когда он рассказывал о происшествии в Страсбурге.

— И вы не боитесь такого головореза, как я? — спросил он.

— Совсем нет, шевалье, — ответила она.

Часы пробили два часа.

— Мой Бог, пора уже ложиться спать.

Она зажгла свечу и сказала, как тогда:

— Я покажу вам вашу комнату.

Она откинула покрывало, открыла туалетный столик и сказала почти шепотом:

— Я спущусь, погашу свет, господин Ландро. Спокойной ночи. Если вам что-нибудь понадобится, зовите меня.

Он проводил ее до двери. Она взяла его руку и сжала вдруг с неожиданной силой.

— Вы так же одиноки, как и я, не так ли?

— Если не больше.

— Мы с вами не привыкли быть счастливыми!

— Счастье! Я всегда считал, что его надо искать где-то в другом месте.

Он освещал ей путь, пока она спускалась, удивленный этим неожиданным признанием. Когда он вернулся в комнату, он открыл ставни «чтобы проветрить мозги», по его выражению. Рейн лежал внизу, как огромная серебряная рыба на траве. Над головой блестел серп луны. По воде медленно двигалась лодка под парусом. Шевалье долго следил взглядом за ее темным курносым профилем. На корме под лампой на тюках сидел человек с рулем в руках. И больше не было ни огонька вокруг. Не было ничего, кроме черного неба и холмов, покрытых лесом. Ландро лег в постель, но не смог заснуть. Он слышал, как Виктория поднималась по лестнице, открыла дверь своей комнаты. «Ох! Черт возьми! Мы рядом. Она в соседней комнате. Выйди, дубина… Я не могу… Потуши свечу…» Он не потушил ее. Виктория за стенкой ходила по комнате. Она открывала ящики шкафов, наливала воду в чашку, звенела флаконами. «Погаси огонь ради Бога!» Он услышал, как скрипнула кровать. «Она сейчас легла». Внизу часы пробили три раза. Он встал, подошел к окну. Река была пуста. Одна глупая луна продолжала висеть среди звезд. Они были даже бледнее, чем жемчужные капли водопада. За стеной опять скрипнула кровать. Послышались шаги босых ног по полу, стук открываемого окна. Тогда он резко закрыл свое окно, решительно пересек комнату и постучал в дверь Виктории. Она появилась перед ним в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами, которые казались чернее ночи. Он хотел заговорить, но не нашел, что сказать, и протянул руки. Она не сделала попытки освободиться. Напротив, прижалась к нему, поднялась на носки и подставила губы.


Еще от автора Жорж Бордонов
Мольер

Книга рассказывает о писательской, актерской, личной судьбе Мольера, подчеркивая, как близки нам сегодня и его творения и его человеческий облик. Жизнеописание Мольера и анализ пьес великого комедиографа вплетаются здесь в панораму французского общества XVII века. Эпоху, как и самого Мольера, автор стремится представить в противоречивом единстве величия и будничности.


Атланты

Почти два с половиной тысячелетия не дает покоя людям свидетельство великого философа Древней Греции Платона о могущественном государстве атлантов, погрязшем во грехе и разврате и за это наказанном богами. Атлантиду поглотил океан. Несчетное число литературных произведений, исследований, гипотез посвящено этой теме.Жорж Бордонов, не отступая от «Диалогов» Платона, следует за Геркулесовы Столбы (Гибралтар) и там, где ныне Канарские острова, помещает Атлантиду. Там он разворачивает увлекательное и драматическое повествование о последних месяцах царства и его гибели.Книга адресована поклонникам историко-приключенческой литературы.


Золотые кони

У романа «Кони золотые» есть классический первоисточник — «Записки Гая Юлия Цезаря о Галльской войне». Цезарь рассказывает о победах своих легионов над варварами, населившими современную Францию. Автор как бы становится на сторону галлов, которые вели долгую, кровавую борьбу с завоевателями, но не оставили письменных свидетельств о варварстве римлян.Книга адресована поклонникам историко-приключенческой литературы.


Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке

Книга об одной из самых таинственных страниц средневековой истории — о расцвете и гибели духовно-рыцарского Ордена тамплиеров в трагическом для них и для всех участников Крестовых походов XIII столетии.О рыцарях Храма существует обширная научная и популярная литература, но тайна Ордена, прошедшего сложный путь от братства Бедных рыцарей, призванного охранять паломников, идущих к Святым местам, до богатейшей организации, на данный момент времени так и не раскрыта.Известный французский историк Жорж Бордонов пытается отыскать истину, используя в своем научном исследовании оригинальную форму подачи материала.


Копья Иерусалима

Перед вами еще один том впервые переведенных на русский язык исторических романов известного французского современного писателя и ученого, лауреата многих престижных литературных премий и наград Жоржа Бордонова.«Прошлое не есть груда остывшего пепла, — говорит один из героев его романа „Копья Иерусалима“. — Это цветок, раскрывающийся от нежного прикосновения. Это трепет сумрака в гуще леса, вздохи надежд и разочарований».Автор сметает с прошлого пепел забвения и находит в глубинах восьмивековой давности, в эпохе Крестовых походов романтическую и печальную историю монаха — тамплиера Гио, старого рыцаря Анселена и его юной дочери Жанны.В 1096 году по путям, проторенным паломниками из Европы в Палестину, двинулись тысячи рыцарей с алыми крестами на белых плащах.


Огненный пес

В третий том избранных произведений известного современного французского писателя Жоржа Бордонова вошли исторические романы, время действия которых — XIX век.Роман «Огненный пес» — как бы вторая часть дилогии о судьбах дворянства Вандеи, хотя герои не связаны даже далеким родством. Исторический фон романа — Франция 1880 года, оправившаяся после поражения, нанесенного ей Пруссией, когда под Седаном была пленена вся французская армия и последний монарх Наполеон III. Герой романа — маркиз Эспри де Катрелис.


Рекомендуем почитать
Детские годы в Тифлисе

Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».