Катья - [9]

Он замолчал. Я отстранилась от него. Последняя фраза уничтожила жалость к себе. И он словно почувствовал это.

– Подумай о том, что сделает Ларри, когда узнает... обо мне, о нас, – вдруг твердо заговорил Стив. – Он выгонит тебя из дому. Ты сама об этом говорила. Куда ты пойдешь? Он заберет у тебя школу. Ты не знаешь на что мужики идут, когда им наставляют рога! Или ты надеешся отсудить у него пожизненное содержание? Ошибаешься. Если он докажет адюльтер – забудь о деньгах. У вас даже детей нет. А я... Я не смогу тебе ничем помочь. Анджела отнимет у меня компанию, галерею, все сбережения...

Он не мог долго задерживаться на чужих проблемах, даже если это проблемы друзей или любимых. Но в одном Стив был прав: Ларри мне не простит. Измены не простит.

Мне стало страшно. Так страшно, что перехватило дыхание. Как в детстве, когда оставляли одну в пустом доме. В моей прошлой жизни, возвращаться в которую я запретила своей памяти. Я уже считала каждый цент. Иногда во сне сознание швыряло меня в запретную зону тех времен, и всегда после этого я просыпалась в плохом настроении. Все, что осталось от моего прошлого, это акцент, от которого избавиться мне никогда не удастся, хотя я так старалась, к каким только специалистам не обращалась. Правда, американцы говорят, что он приятен для уха и придает мне особый шарм иностранки. Но я им не верю, я знаю, какое чувство у меня вызвают люди, плохо говорящие по-русски. Презрение.

Для друзей Ларри я – загадочная русская, экзотическая художница, странная и чужая. Но Ларри, я знала, втайне гордился моей откровенной непохожестью на жен его коллег и начальников. И это вызывало во мне благодарность и желание быть хорошей женой.

В первый год нашей жизни, особенно в гостях, я часто ловила на себе его внимательные настороженные взгляды, словно он проверял, правильно ли я себя веду и не делаю ли ошибок. Как будто я могла, скажем, на званом ужине вместо вилки пользоваться каблуком туфли.

Вначале я сама стеснялась отвечать на вопрос «откуда вы?», поэтому старалась молчать. Мне было стыдно, что у меня плохой английский и что я русская. Трудно обьяснить почему. Но когда я видела разочарованно поднятые брови у женщин и заинтересованно загорающиеся глаза у мужчин: о, вы из России?! – мне хотелось бежать. Времена, когда здесь относились к русской женщине как к Наташе Ростовой, прошли. Если какому-нибудь стареющему болвану, нафаршированному деньгами, хотелось юных девочек, ему советовали ехать на Филиппины или в Россию.

Я приучила себя не обращать внимание на такие вопросы. Ларри со временем не только перестал беспокоиться о том, как я себя веду, но никуда уже не хотел ходить один. Моя жизнь стала удобной, и я не могла никому позволить разрушить ее. Тот, кто попытается сделать это, заставит меня бороться до последнего, не выбирая средств, слишком многое я теряла.

Но, похоже, я стала жертвой собственной глупости, а главное – страсти к саморазрушению. Ведь я никогда не испытывала сильных чувств к Стиву. С самого начала я знала, что могу спокойно отвернуться от этого самовлюбленного самца и в ту же секунду забыть о нем. Наш роман начался исключительно от скуки, а больше – из-за моего желания что-то изменить в монотонной верности и однообразии супружеской жизни.

– Насколько я помню, ты предлагал избавиться от него?

Его взгляд несколько раз испуганно пробежался по моему лицу.

– Ты так грозно говорил, – подзадоривала я его. – Куда это все исчезло? Теперь ты хочешь откупиться, подставляя меня! Очень по-мужски...

– Брось, Кэт, ты это не серьезно, – примирительно начал он. – Все, что нужно сделать, это подсунуть мальчишке деньги, задобрить его и продержаться полтора месяца!

– Деньги его не остановят, – я поднялась и, поправив у зеркала волосы, двинулась к выходу. – Но если ты настаиваешь, то подготовь пятьсот долларов. Сегодня вечером я заеду в кондитерскую на Мэйн-стрит. Подвези деньги туда. Встретимся ровно в шесть. И серьезно подумай, какие у нас есть варианты, если мальчишка будет продолжать шантажировать. Я думаю, ты прав – нам нужно от него избавляться.

Не поворачиваясь, я открыла дверь и вышла на яркое солнце.

ГЛАВА 6

– Я помню тебя, когда ты только родилась. Я как раз в то лето был у родителей. Ты же знаешь моих родителей? Семеновы. Мы живем на этой даче. Ваши соседи...

Он стоял перед ней, расслабленно держа руки в карманах брюк и с откровенным любопытством оглядывая ее с ног до головы. Он был высокий, очень высокий, она не доставала головой до его груди.

– Я здесь уже пять дней и несколько раз видел, как ты пробегала мимо.

Он улыбался. Между двумя передними крупными зубами был небольшой зазор, это делало его на кого-то похожим, но на кого, она не могла вспомнить.

Катя чувствовала, как сильно бьется сердце. Что-то необычное было в этом высоком, коротко стриженном мужчине, которого она прежде никогда не видела. То ли в том, как он говорил с ней – негромко, отделяя каждое слово. То ли в том, как он неторопливо переводил взгляд с ее растрепанных волос на плотно сжатые губы, плечи, руки, держащие руль велосипеда, и снова на лицо...