Кати в Америке - [25]
А на веранде сидел мой милый Боб, обладающий чувством юмора, и мычал печальнейшие любовные песни:
«Sailing[108] — никогда в жизни, — подумала я. — Ведь стоит мне только выйти в море, как поднимается шторм не меньше двадцати семи баллов».
А Боб неутомимо продолжал:
Что можно сказать в ответ на такую песню? Этому никогда не научишься в школе!
Да, о боже! Какой удар ожидает Яна — это единственное, что можно сказать наверняка!
Нежная песня сменилась мягким приглушенным ревом. И тут из сада послышалось легкое восхищенное
хихиканье, и от ближайшего куста сирени отделилась черная тень. Это Джимми стоял там, ожидая мать. Какое счастье, что хотя бы маленькие дети обладают здоровым и разумным взглядом на многие вещи.
Я быстро пожелала Бобу спокойной ночи и поднялась наверх — к Тетушке.
— Ложись спать, — сказала она.
Я ответила, что это мое самое большое желание. Потом стала раздеваться, тихо и сердечно напевая ей песню:
а потом спросила: — Разве это не справедливо, милая Тетушка?
Она посмотрела на меня с величайшим отвращением.
— Я все время чувствовала, что это чистейшее безумие — пускать тебя в Америку, — сказала она. — Но то, что это так ударит тебе в голову... ох-ох-ох!..
XI
Если хочешь увидеть народ Америки в разрезе, надо просто отправиться на такую большую автобусную станцию, как Грейхаунд[111], и усесться там в зале ожидания. От многочисленных билетных касс струится нескончаемый поток пассажиров разного цвета кожи, разных возрастов и по-разному одетых. Тут и потные рабочие в синих робах с засученными рукавами, и нарядные домохозяйки с пакетами в руках, и шикарные молодые матери с дико орущими младенцами, белые и негры вперемежку, пассажиры дальнего следования и такие, которым надо проехать только одну остановку. Если нет денег, чтобы пойти в кино, надо лишь расположиться на удобной скамейке в зале ожидания и совершенно бесплатно наблюдать самые интересные драмы из повседневной жизни. Перед залом ожидания кишмя кишат автобусы. Одни уезжают, другие приезжают, струясь никогда не иссякающим потоком.
Я сказала Бобу, что хотела бы один раз проехаться на грейхаундском автобусе. Потому что я ведь читала Стейнбека[112] и питала самые большие надежды, что автобус, в котором поеду я, также собьется с дороги и пойдет по ложному пути. Ложные пути — лучшее из всего, что я знаю. И один из последних драгоценных дней, остававшихся у Боба, он решил пожертвовать мне и моему странному и, увы, страстному увлечению поездками в автобусе. Мы решили совершить однодневную экскурсию в маленький очаровательный городок Уильямсберг[113], расположенный довольно далеко от Вашингтона.
В зале ожидания царила сутолока, и я бросала вокруг по-детски кроткие взгляды, чтобы увидеть как можно больше, пока Боб не всунул меня в нужную очередь к автобусу. В последнюю минуту Бобу пришло в голову, что надо купить сигареты, и он приказал мне заранее войти в автобус и занять два удобных места. Входная дверь была впереди, рядом с сиденьем шофера. Я бросила взгляд и обнаружила два подходящих места в конце автобуса, где и уселась в ожидании Боба.
Но пассажиры как-то странно поглядывали на меня. Конечно, нижняя юбка немного выглядывала из-под платья, но это так и должно было быть, так что дело было в чем-то другом. Неужели я выглядела как иностранка или же мой нос был испачкан сажей? В автобус вошел шофер, широкоплечий властный господин в брюках цвета хаки, опоясанный кожаным ремнем. Увидев меня, он сказал так громко, что его слышно было на весь автобус:
— You, young lady[114]. Пройдите вперед и сядьте здесь!
Но тут во мне взыграла кровь потомка викингов[115]. Я не позволю командовать мной, как ребенком.
— Зачем? — как можно нахальней спросила я.
— Этот автобус идет в штат Виргиния[116], — сказал шофер. Сказал так, словно эта фраза могла что-либо объяснить!
— Рада это слышать, — ответила я. — Для меня было бы ужасным сюрпризом, если бы ваш автобус намылился в Канаду или Мексику.
Но тут появился Боб. Мне показалось, что, увидев меня, он немного смутился. Помахав мне рукой, он показал на два свободных места далеко впереди. Я неохотно направилась туда и поинтересовалась:
— Что плохого в тех местах, которые выбрала я?
— Объясняю, — сказал Боб. — Ты, вероятно, знаешь, что Вашингтон пересекает река Потомак?
Я утвердительно кивнула головой:
— Да, разумеется, как мне этого не знать. Об этом я читала в учебнике по географии, так что про реку Потомак я помню так же превосходно, как о городах Чили и о том, сколько жителей в Никарагуа. Но мой разум дает осечку и отказывается понимать одну лишь мелкую деталь. Какое отношение имеет Потомак к нашим местам в этом автобусе?
— Прямое, — ответил Боб.
Как раз в этот момент в автобус влез невысокий седоволосый старик негр. Он нес множество разных пакетов, и вид у него был усталый. С облегчением вздохнув, он опустился на сиденье прямо перед нами. Властный шофер все еще стоял впереди, проверяя билеты, и, обернувшись к негру, сделал лишь одно легкое движение рукой. Без единого слова, с неописуемо пристыженным видом старик поднялся и заковылял к тому месту, которое только что оставила я. И тогда я все поняла... Я поняла, и у меня заколотилось сердце. На задних местах сидели
