Катавасия - [10]

      Пришлось взять первый том, из любопытства с трудом и скрипом осилил чуть больше половины, книгу вернул, а Валере сбрехал, что других томов давать не надо, что, мол, сам вчерась возле УрГУ купил полный комплект. Покупать Кастаньеду ни полного, ни частичного, конечно же не собирался до морковкиного заговенья, но сказать правду не решился, расстраивать Каурина (а он бы искренне и надолго запереживал за Вадима, пребывающего во тьме невежества) не хотелось.

      Так что там еще Валера вещал про эти "ворота"? Да, что обязательнейшее условие для их появления (или открытия - как там правильней?) - это близость водоёма и лежащий туман. Валерий даже рассказывал, что такие "дверцы" нашёл где-то неподалеку от Курицыно, по дороге к своей заимке. (Есть у Каурина избенка в лесу, километрах в двадцати от поселка, там Валера и пропадает почти все свободное от работы и семьи время). Вадим тогда слушал Валерия хотя и внимательно, ритмично кивая головой, но не знал, как ему отнестись к услышанному. С одной стороны - во все эти "ворота" верить хотелось давно и со страшной силой. А с другой - знал в наиболее стойкой глубине рассудка, что "этого не может быть, потому что не может быть никогда, а если вдруг оказалось, что оно все-таки есть, смотри выше и делай выводы".

      И вот те: "Здравствуйте, я ваша тётя!". То есть, конечно, не тётя, а Жар-Птица! Стоит себе, зараза, на щебёнке, её всю грязью окатили до степени придорожного булыжника, а она и в ус, то есть - в клюв не дует. "Одно из двух - решал Вадим - либо я уже псих, либо эти чёртовы ворота в чёрт-знает-куда - самая что ни на есть суровая реальность. Ежели крыша элементарно поехала - это проще, хотя и чревато последствиями. А ежли..."

      Но Птица-то, леший её в бульон, стояла у дороги самая что ни на есть настоящая, во всей своей объективности, данной нам в ощущениях!

      На заводе почти сразу ломанулся в кабинет к Валере, но того на месте не оказалось - уехал по делам в Первоуральск. Работа шла своим нудным чередом, все как всегда: прочел пару жалоб от сокращаемых работников, познакомился с очередным исковым опусом прежнего Генерального, почесал языки с местными юристками (или юристихами?). Сходил в столовку, всякий раз приятно радующую ценами, объёмом порций и нетоксичностью предлагаемого ассортимента. После обеда заседали у Борисова, наполеонили "планов громадьё" по борьбе с акционерной оппозицией. Скука.

      Валерка подъехал к концу дня, поговорить толком не вышло, а рассказывать ему про Птицу что-то вообще расхотелось.

      Спросил только про "ворота", в ответ получил приглашение приехать к нему в "логово" на выходные, захватив с собой какого-то Дедкина, который, как сказал Валера, сам позвонит Вадиму на работу в пятницу и договорится о встрече на вокзале.

      В пятницу с утра был в суде. До рассмотрения иска, как всегда, так и не добрались. Судья Долгих, упорно оправдывая свою фамилию, старательно и с трудом поддерживая на лице мину офигенной усталости, в седьмой раз предложил сторонам выйти за дверь и договориться до мирового соглашения. Естественно, задверные переговоры, состоявшие из взаимных упреков, полных горькой жалости к себе, ничего не дали. Вернулись в кабинет. Долгих, выслушав рапорт о тщетности установления мира без его, Долгих, участия, огорченно сообщил, что время, отведенное сторонам на сегодня, истекло, что через пару минут он будет рассматривать другое дело и посему просит стороны прийти к нему через восемь месяцев. А раньше, мол, никак нельзя, все уже наперед расписано и занято иными гражданами, жаждущими обретения Великой Судебной Истины в первой (или кассационной) инстанции.

      Вадим вернулся в фирму. Ирина Грязнова - то ли секретарь, то ли референт, то ли исполнительный директор (должность её находилась в прямой зависимости от настроения директора - Андрея Нежина), сверкая глазками, как всегда, без пауз и переходов, вывалила информацию:

      - Тебе звонил Дедкин, просил не путать с Бабкиным и Репкиным, оставил телефон, позвони сразу, а то забудешь. А у тебя по Швыркову, как всегда, суд не состоялся, стороны не пришли, клиент помер, а ты в суд вообще не попал из-за землетрясения на Сортировке и набега динозавров на мирные трамваи!

      Вадим подтвердил, что все именно так и было, пояснив, что, как обычно, все это видел во сне и в данный момент спать продолжает, затем в воспитательных целях посадил Грязнову на шкаф, налил себе кофе и набрал номер Дедкина. Дедкин оказался заместителем директора одного из многочисленных охранных агентств, отозвался радостно, словно всю свою жизнь мечтал познакомиться с Двинцовым:

      - Да. Я. Завтра в восемь встречаемся у левого крыльца вокзала. Я - рыжий, лоб - лысый, усы, борода. Могу вызывать нехорошие ассоциации с вождем мирового пролетариата. Обязательно возьми с собой собаку. Лучше две.

      - Хорошо. Буду. С одним собаком. Второй слишком мал. Я - волосатый, темно-русый, борода, усы, - в том же стиле ответил Вадим.

      Настроение почему-то сразу улучшилось, даже вконец опостылевшая юриспруденция воспринималась легко, с чувством изрядной снисходительности. Положив трубку, рассказал Ирине внеочередную пару баек из нескончаемого цикла "Как я работал в милиции". Вообще, подобных историй, как правило, анекдотического характера, в памяти скопилось более чем достаточно даже для довольно толстой книженции в подобие Макбейновского "Полицейского участка номер восемьдесят семь", но в духе Аверченко.